Франсуа в отчаянии покачал головой. Подумать только, здесь, в Монте-Карло, граф Кароли окружен самыми красивыми в стране француженками, а он позволил англичанке завладеть всеми своими мыслями. Подобное кощунство было выше всякого понимания француза.

Шарлотта, собравшись с силами, стоически отправилась в очередное утомительное путешествие, на этот раз в «Отель де Пари». Правда, солнце припекало уже не так сильно и легкий ветерок овевал лицо. Прелесть цветов, роскошь апельсиновых рощ и зеленоватая голубизна моря успокаивали душу.

По природе своей Шарлотта не была склонна к отчаянию. Князь посчитал ее легкой добычей, узнав, что некому выступить на ее защиту. Он ошибся.

Завтра благодаря вмешательству графа Кароли княгиня будет похоронена в Монте-Карло. А послезавтра Шарлотта, получив деньги, начнет долгий путь в Англию.

Ярко-красная герань теснилась в горшках на окнах домов, стоявших на широкой, обсаженной деревьями улице. Высокая араукария отбрасывала тень на дорожку. Повсюду росли орхидеи.

Даже если князь откажется платить, она не сдастся. Сюда постоянно приезжают английские дамы. Она постарается поговорить с каждой, пока не найдет ту, которая нуждается в компаньонке, и заработает деньги на обратный билет.

Граф Жюстен де Вальми не хотел оскорбить ее, когда предложил стать его содержанкой. Она и не станет обижаться. Он приятный молодой человек, который неверно о ней судит.

Князь Яковлев тоже неверно судит о ней, но его поведение непростительно!

Шарлотта нахмурилась. Неудивительно, что княгиня терпеть не могла сына.

При мысли о приторно-сладком запахе его одеколона, о жадных, влажных руках ее передернуло от брезгливости. Не скоро забудет она уродливую сцену в гостиной на вилле «Ундина».

Что же до графа Шандора Кароли…

Ее вдруг обдало жаром. Каждое его прикосновение, каждый взгляд пробуждали в ней бесстыдное желание. Желание, которому она никогда не поддастся; желание, о котором он никогда не узнает. Желание, которое стало еще сильнее, когда слилось с безумным гневом, который пробудили в ней его поступки. Он дважды позволил себе обращаться с ней как с потаскушкой! А она… дважды вела себя как таковая.

Слезы жгли глаза. Третьего случая не представится. Они с графом больше не увидятся, и вряд ли она станет грустить по этому поводу.

Высоко держа голову, она вошла в вестибюль отеля и попросила доложить мисс Бернар о ее приходе. Но портье с извиняющимся видом ответил, что мадемуазель Бернар нельзя беспокоить. Шарлотта, борясь с усталостью, объявила о своем намерении подождать до тех пор, пока мадемуазель Бернар можно будет побеспокоить.

Из кабинета вышел управляющий с бутоньеркой в петлице и безупречно повязанным шелковым галстуком.

– Мадемуазель Грейнджер, боюсь, что это невозможно.

– Но, месье, дело не терпит отлагательств! Если мадемуазель Бернар отдыхает, я подожду…

Заметив упрямо вздернутый подбородок и сверкающие глаза, управляющий вздохнул. Ох уж эти англичане! До чего же упрямы!

– Мадемуазель Бернар развлекает гостя.

– В таком случае я посижу здесь, – решила Шарлотта, стараясь не замечать боли в усталых ногах.

– Мадемуазель Грейнджер… – Управляющий понизил голос до интимного шепота и приблизил губы к ее уху: – Боюсь, все не так просто. Этот гость – джентльмен…

Он выразительно развел руками. Потрясенная, Шарлотта не нашлась с ответом и, не много придя в себя, повторила:

– Я подожду в вестибюле, месье. Дело очень важное, а сегодня у меня не хватит сил прийти сюда во второй раз.

Управляющий снова вздохнул. С любой другой назойливой посетительницей он был бы суров и резок, но малыш, которого англичанка спасла в тот день, был сыном шеф-повара. Долг благодарности должен быть оплачен. И судя по решительному блеску глаз девушки, она удовлетворится только правдой.

– Мадемуазель Грейнджер, – прошептал он едва слышно – гость мадемуазель Бернар – это барон Реншо!

Очевидно, такое откровение было предназначено для того, чтобы произвести впечатление на Шарлотту. Но девушка лишь пожала плечами. Она никогда не слышала об этом джентльмене.

– Можно мне хотя бы присесть, месье…

Француз поднял глаза к небу. Почему англичане так бестактны?

Но он все же осторожно взял ее за руку.

– Мадемуазель Грейнджер, барон Реншо – псевдоним принца Уэльского.

Шарлотта ошеломленно подняла на него глаза. Управляющий пожал плечами: типично галльский жест.

– Принц вряд ли будет доволен, если узнает, что я позволил кому-то ожидать, пока… пока…

– Вы совершенно правы, – кивнула Шарлотта, лихорадочно соображая. Сегодня ей уже не поговорить с Сарой. Но завтра та, вне всякого сомнения, будет на похоронах княгини. Может, Шарлотте представится возможность попросить ее о свидании?

Девушка слегка покачнулась, и француз увидел, как осунулось ее тонкое лицо, какие огромные круги залегли под глазами.

– Думаю, мадемуазель Грейнджер, вы нуждаетесь в отдыхе и должны подкрепить силы перед возвращением на виллу «Ундина». Жак!

Он повелительно щелкнул пальцами.

– Тимбалы[3]с камбалой Гримальди для мадемуазель Грейнджер, а также мусс «Монте-Карло» и бутылку шампанского. «Хайдек Монополи»!

Шарлотта, почти не сопротивляясь, позволила увести себя в зал ресторана, полупустой в это время, между пятичасовым чаем и обедом. Только когда перед ней поставили камбалу Гримальди, она поняла, как голодна. Как давно ела в последний раз. Филе камбалы подавалось с трюфелями и маленькими крабами, политыми маслом, сливками и посыпанными сыром. Все это было завернуто в восхитительно воздушное слоеное тесто.

Мусс «Монте-Карло» представлял собой меренги со взбитыми сливками, посыпанные засахаренными фиалками, и показался Шарлотте поразительно вкусным. И хотя она протестовала, уверяя, что никогда не пьет шампанского, ни Жак, ни месье Флери не хотели ничего слышать и наотрез отказались подавать лимонад. Как ни странно, шампанское подкрепило и освежило ее.

Когда с обедом было покончено, управляющий добродушно объявил:

– А теперь, мадемуазель, я велел подать коляску, которая отвезет вас на виллу.

На какой-то момент Шарлотта задумалась. Посмеет ли она рассказать о своих обстоятельствах любезному французу? Может, он позволит ей остаться под крышей отеля? Мысль о возвращении на виллу наполняла ее ужасом.

Но она решительно подавила неразумный порыв. Управляющий и так был с ней более чем добр. Она не имеет права ему навязываться! Кроме того, ее долг – остаться на вилле и провести последнюю ночь у тела княгини.

Она потихоньку скользнула в переднюю, боясь встретить князя. Мария поспешила к ней, но Шарлотта предостерегающе прижала палец к губам: