Внизу лестницы я толкнул вторую дверь, миновал полутемный коридор и вошел в питейный зал «Тихой ночки». Пламя очага и факелы, торчащие из железных колец по стенам, озаряли длинные столы и лавки, почти треть зала отгораживала высокая каменная стойка, похожая на уменьшенную копию замковой стены. За нею прохаживался сутулый великан, про которого я был уверен, что в роду у него затесались волосатые гнохи. Он безразлично посмотрел на меня. Еще несколько человек, искоса глянув в мою сторону, отвернулись. Я пошел через зал. В воздухе, казавшемся жирным и маслянистым, висели сизые слои дыма, запах жареного мяса и тушеной капусты, пива и дешевого вина. Мерно гудели голоса, звякали кружки и стаканы. Поскольку главный городской судья любил наказания в виде лишения различных частей тела, значительная часть находящихся здесь людей могла похвастаться неполным комплектом пальцев, а то и конечностей. Были в зале и одноглазые, и одноухие, и даже совсем безухие, равно как и безъязыкие.

Пройдя мимо стойки, я повернул в короткий тупиковый коридор. В конце его, за столом на лавке с покатой спинкой раскинулся веснушчатый русоволосый мужчина с тщательно подстриженной светлой бородкой. Он вел свой род от табунщиков с восточного побережья Андаманских степей и был известен среди городского сброда всех мастей как атаман Гаррота. Как его звали на самом деле, не ведал никто.

На столе было несколько бутылей с вином гораздо более дорогим, чем то, что пили большинство посетителей, стаканы и закуска. На стуле слева сидел маленький остроносый убийца, любитель топоров по кличке Вывертень, а справа длинноволосый, лохматый Дикарь Хуго. Количества растительности на его теле вполне хватило бы для троих обычных людей. К Гарроте прильнули две девицы: пьяно хихикающая блондинка и смуглая фанга. Блондинка, судя по движениям плеча, под столом гладила атамана крупнейшей городской шайки – и, к слову, владельца «Тихой ночки» – по разным интересным местам, не забывая при этом потягивать вино из стакана, а смуглая прижималась щекой к его плечу.

Когда я остановился у стола, Гаррота улыбнулся и спросил своим бархатистым низким голосом, от которого женщины млели не меньше, чем от его гордого профиля, широкой груди и густой шелковистой бороды:

– Здорово, брат вор, а мы тут как раз завтракаем… Присоединишься?

– Не могу, – сказал я. – У меня дело. Очень важное и еще более срочное.

Внимательно глянув на меня, атаман кивнул Вывертню, покосился на Дикаря Хуго, и они поднялись. Гаррота что-то сказал надувшей губы блондинке, пошептал в маленькое ухо томно улыбнувшейся фанге, после чего все четверо, прихватив со стола пару бутылок и стаканы, удалились.

Он встал, и мы обнялись, похлопали друг друга по плечам, после чего атаман упал обратно на лавку, а я занял стул Вывертня и произнес:

– Скажи – ты знаешь, что означает этот знак? Смотри внимательно…

Я стал медленно водить пальцем по столу, и Гаррота выпрямился на лавке, наблюдая. Нарисовав букву «Х» и перечеркнув нижние концы короткими поперечинами, я вопросительно посмотрел на него. Атаман задумчиво погладил бороду.

– Не очень-то понятно, брат вор. Что это ты сейчас накалякал?

– Этот знак оставил Жаба-Рэй перед смертью, – сказал я.

Гаррота подался ко мне.

– Жаба мертв? Ты убил его?

– Его убили, Гар. Но не я. Зачем бы я стал это делать?

– Не ведаю… – Он мотнул головой. – Нет, ты шутишь! Если бы Жаба погиб, я бы знал!

– Наверное, еще никто не знает, но очень скоро ты про это услышишь. Я заходил в его дом ночью по своим делам и увидел тела. Хозяина и слуг, там все мертвы. Перед смертью он нацарапал на ножке стола, возле которого свалился, этот значок. Что-то он хотел им сказать, понимаешь? Напрягись, вспомни – что это может значить?

Пришел великан, работающий за стойкой, принес чистый стакан и тарелку с засахаренными водорослями, любимой закуской атамана.

– Банжа, неси соль, – велел атаман. – Что ты вылупился – притащи сюда тарелку соли!

Когда это было сделано, я ладонью разгладил соль в большой железной миске и под внимательным взглядом атамана нарисовал на ней все тот же значок. Несколько мгновений он глядел, а потом брови его взлетели, и Гаррота откинулся на лавке.

– Ах вот что! А я все не мог понять, ты малевал какой-то крест… Это же перекрещенные мечи.

Настала моя очередь удивиться.

– Мечи?

– Ну конечно. А что еще, по-твоему, это может значить? Пара скрещенных клинков.

Я новым взглядом посмотрел на рисунок и цокнул языком.

– Кровь богов – точно! Почему я не понял этого раньше? Постой, так это значит… – Я поднял глаза на атамана.

– Братья Харконгеры, – сказал он.

Я кивнул, потому что в этот миг понял и сам. Дамир и Тагор Харконгеры – конечно!

– Кстати, старший брат недавно исчез, – добавил Гаррота.

– Дамир? Когда?

– Уже несколько дней. В городе ходят странные слухи, но никто ничего не знает. Он просто пропал.

– Так… – протянул я, положив ладони на стол и уставившись в миску с солью. – Так!

Харконгеры и Жаба-Рэй знали друг друга, это известно. И они убили его? Или как-то связаны с убийством?

– А не хочешь ли что-то еще поведать мне, брат вор? – поинтересовался атаман. – Смерть – то есть, как я понимаю, убийство? – нашей жирной Жабы многое изменит в Зангаре. На него были завязаны… кое-какие дела. Много дел. И не только у меня.

– Дело даже не в Рэе, – задумчиво сказал я. – То есть его смерть, как я теперь почти уверен, это лишь следствие… Хорошо, слушай.

Я начал рассказывать о том, что произошло этой ночью и утром, опуская некоторые важные подробности, касающиеся моего превращения, и когда уже почти закончил, Гаррота, хлопнув себя по бедрам, воскликнул:

– Святое Копыто, брат, ты теперь работаешь на собственного отца, которого проклинал?

Говорят, они там, на родине Гарроты, в Андамантах, верят, что души мертвых воинов воплощаются в их скакунах. И почитают за главную святыню Золотое Копыто, ударом коего о мировую твердь Бог-Конь высек искру, зажегшую Солнце. За это наша церковь считает всех андаманцев еретиками по рождению. Гаррота, впрочем, не очень-то много времени посвящает думам о богах, мировых твердях, святынях и прочих материях подобного рода. Как и я.

– Не сказал бы, что работаю на него, – проворчал я.

– Но ты в связке с людьми из Дома Реликвий, так? Не живется тебе спокойно, Кей Варра. Это ж надо – влезть в сокровищницу к историкам и вляпаться в такое!

– Так сложились дела. Я все объяснил. Тира…

Он отмахнулся крепкой ладонью.

– Я не очень-то верю в фантомы твоей сестры. Рыжая… все они со сдвигом.

Я сдержанно улыбнулся. По верованиям андаманцев, рыжие люди, а особенно женщины, несут в себе частичку Огненной Кобылицы, божественной супруги Бога-Коня, предавшей мужа и ставшей причиной его низвержения в бездну, что лежит за краем мировой тверди.