Впрочем, это было не совсем так. Может, это так выглядело, но на самом деле все было иначе. Просто одним парням везет, а другим — нет. А я… думаю, вы уже поняли, к какому сорту принадлежу я.

Худо-бедно я пережил этот день, и к вечеру, когда пора было закругляться с работой, в голове у меня стало проясняться. Мне показалось, что в конце концов все обернулось не так уж плохо. Деньги были на месте — верно? — и Пита я обвел вокруг пальца — правда? — и Мона сделает все, как я ей сказал, — так? Значит, о самом важном я позаботился; оставались какие-то мелочи. Конечно же, было бы лучше, если бы я все объяснил Моне. Но это не имело особого значения. Я все сделал как надо, и все будет как надо. Иначе и быть не могло, понимаете? Если взять самого невезучего парня в мире, понятно, что и ему хотя бы раз в жизни должна привалить удача.

Я продолжал работать и после шести, стараясь показать свое рвение. Когда я приехал в магазин, остальные ребята уже отметились и ушли. Стейплз сидел в окошке кассы — ерзал на месте, поджидая меня.

Он просмотрел мои договоры продаж — новые и дополнения к старым. Он проверил карточки со счетами клиентов, пересчитал наличные.

— Слабовато, Фрэнк, — промурлыкал он, наконец-то взглянув на меня. — Я бы даже сказал — весьма слабо. Надеюсь, у тебя найдется оправдание поубедительней?

— Какого черта? — воскликнул я. — Я ведь почти целую неделю не работал. Нужно хотя бы несколько дней, чтобы войти в привычный ритм.

— Нет. — Стейплз покачал головой. — Нет, Фрэнк. Нужен ровно один день. И этот день был сегодня. Я понятно выразился?

— Ну ладно, — кивнул я, — завтра обещаю улов побольше.

— Уж постарайся. Хорошенько постарайся. А иначе боюсь, что…

Я пожал плечами и сказал ему, чтобы не ломал, мол, комедию. Если завтра я не принесу больше денег, вот тогда пускай бранится. Стейплз оставил меня в покое, мы попрощались, и я отправился домой.

Завтра мой улов и вправду будет побольше. Если не получится сделать это законным путем, я подброшу на счета кое-что из тех ста тысяч. Всего несколько банкнот — просто чтобы лучше выглядеть. Уж с такой-то кучей капусты я смогу себе это позволить и мне не придется выбиваться из сил.

Я добрался домой. Пит был не в духе, из-за того что весь день провел взаперти, и, похоже, уже приготовил для меня новую порцию вопросов. Я сказал ему, что мне нужно принять ванну, а он пусть займется ужином — жратву я принес. Так мне удалось хоть на час от него избавиться.

Мы сели за стол около половины восьмого. К восьми часам с ужином было покончено. Я сказал Питу, что мне надо поработать со счетами, а он пусть пока вымоет посуду. Благодаря этому я освободился от него еще на полчаса.

Потом он вернулся в гостиную, а я сложил карточки со счетами. Я велел ему надеть шляпу и пальто, что он и сделал — с таким видом, точно вот-вот лопнет. Потом я налил виски в два больших бокала и протянул ему один. Он осушил бокал, и я сразу же плеснул ему новую порцию.

— Тиллон, дорогой друг. Есть кое-што…

— Пей свой виски, — перебил его я. — Скорее! Мы опаздываем.

— Но…

И все же он выпил свою порцию, а я свою. Я потушил свет, взял его за локоть и в темноте повел к выходу.

— Эт-то совсем маленькая вешь, Тиллон. Невашная, но я все время о ней тумаю. С прошлой ноши, когда мы…

— Ты меня слышал? — спросил я. — Я сказал — мы опаздываем. А ну-ка, идем.

Он пошел, но тот вопрос — не знаю, что уж он там хотел узнать, — по-прежнему его беспокоил. И пока мы ехали по городу, он всю дорогу мычал и бормотал что-то себе под нос. Наверное, я уже вам рассказывал, что дом старухи находился неподалеку от университета и был единственным зданием в квартале. В общем, так оно и было: он стоял на отшибе. Но я все же не хотел рисковать, а потому, подъехав к концу соседнего квартала, повысил скорость, потом выключил фары, заглушил двигатель и остаток пути двигался накатом.

Я открыл дверь. Велел Питу оставаться в машине, пока я его не позову.

— А? — Он обернулся и посмотрел на меня. — Но я тумал…

— Я знаю, — перебил я, — но она может услышать, как ты подходишь. Почует неладное — и тогда все накроется.

Я оставил его в машине, где он продолжал мычать и бормотать. Но… черт, что мне оставалось делать? Это была не лучшая идея, но еще хуже было бы, если бы он ждал у входа в дом, как я ему велел прошлой ночью. И так было плохо, и этак, — возможно, я вообще ничего путного не мог придумать. Но, черт подери, у меня было слишком мало времени, чтобы все обмозговать, к тому же я чертовски невезучий сукин сын и…

Я постучал в дверь, и, знаете, мне почудилось, что я слышу эхо собственного сердцебиения. Вот как сильно стучало мое сердце. Прошло немало времени — мне показалось, что лет двенадцать или около того, — прежде чем старуха отдернула занавеску и посмотрела на меня.

Прихожая, где она стояла, была тускло освещена. Но похоже, старухе хватило света, чтобы узнать меня. Она открыла дверь, подняла защитную сетку и впустила меня в дом.

Она слегка помрачнела, когда увидела, что я пришел с пустыми руками. Потом кивнула на дверь и снова начала ухмыляться:

— Вы привезли мне пальто? Оно у вас в машине, да?

Я ничего не сказал, ничего не сделал. Я был точно механический человек, у которого сели батарейки. Черт подери, я хотел вышибить старой стерве мозги, но не мог пошевелиться.

— Несите сюда, мистер. Вы ведь для этого пришли, верно? Несите пальто, а потом… — Она подмигнула и кивнула в сторону задней части дома. — Она уже в постели, мистер, и вы только прине…

Вот этого старухе не стоило говорить. Богом клянусь, я все спланировал и уже прошел три четверти пути. Но если бы она не сказала этих слов, я бы вряд ли довел дело до конца.

Она сама навлекла на себя беду, когда сказала эти слова. Сама напросилась.

И получила, что заслуживала.

Я нанес ей левый хук и правый кросс. Я нанес ей два хеймейкера, левой и правой. Быстро. Сперва левой, потом правой, пока еще не упала. Потом она все-таки упала, привалившись спиной к подножию лестницы. Теперь ее шея казалась дюйма на четыре длиннее, а голова болталась, точно тыква на лозе.

Убил ее? Ну да, а вы что, черт подери, подумали?

Мона пряталась в гостиной за занавесками. Она вышла оттуда, быстро посмотрела на старуху и тут же отвернулась.

Дрожа, она обвила меня руками.

Я поцеловал ее в макушку и обнял покрепче. Потом вытолкнул ее из прихожей в гостиную.

— Д-Долли, что мы б-будем де…

— Я скажу тебе. Я скажу тебе в точности, что нужно делать. Так, в какой из комнат жила твоя тетка?

— Н-наверху. Направо. Ох, Д-Долли, я…

— Перестань, — перебил я ее, — ради бога, перестань! Где может быть ее ключ? Где ее ключ?