— Звучит заманчиво.

— Тогда я сейчас принесу.

Пока Влад отсутствовал, Наташа полностью отдернула шторы, а кресла переставила лицом к окну. Если они выключат свет, то смогут насладиться призрачным блеском далеких звезд… Стаканы и шоколадки стали ее взносом в намечавшийся романтический вечер. Не хватало только свечек, плавающих в вазах с водой, и медленной негромкой музыки, но ведь нельзя же иметь все!

Когда бейлис был разлит по стаканам, а шоколадки разломаны на мелкие кусочки. Влад спросил:

— Так что же там у тебя за проблемы были в старой жизни?

— Проблема была одна, — улыбнулась Наташа. — В отсутствии проблем.

— Обычно люди этому радуются.

— Вот я и устала быть обычным человеком.

— Интересно. — Влад задумчиво посмотрел на Наташу и отпил глоток. — И кем же ты решила стать?

— Не кем, а какой. Я всю жизнь была примерной девочкой, которая слушается родителей и ведет себя так, как положено. Недавно я поняла, что больше так не могу.

— Бунтуешь, как подросток?

— Что-то в этом роде, — кивнула Наташа. — За одну неделю я уволилась с работы, ушла от мужа и купила путевку сюда.

— Ты была замужем?

— Целый год.

— Тебе было с ним плохо?

— Нет, не плохо… — Наташа задумалась. — Сложно сказать. Мне было… никак. Смотришь на человека и понимаешь, что тебе нет до него никакого дела. Тебе все равно, что он думает, чего он хочет, что собирается делать. И этот человек твой муж… Вообщем, все как в сказке. Однажды она проснулась и решила, что дальше так продолжаться не может…

— Молодец. За тебя надо выпить.

Они чокнулись и улыбнулись друг другу.

— Ты думаешь, я все сделала правильно?

— Конечно. Это твоя жизнь, и ты сама должна решать, что тебе нужно, а что нет. И то, что ты Египет выбрала, и именно «Грин Иджипт» тоже здорово. Иначе мы с тобой не познакомились бы…

Наташа замерла. По всей видимости, часть вечера, посвященная прошлому, подошла к концу, и пришел черед самого интересного — той самой романтики. Они вдвоем, в ее номере с громадной двуспальной кроватью… «Закрыта у нас дверь или нет?» — мелькнула в Наташиной голове мысль, но она отмела ее как несущественную. До утра никто не будет вламываться к ней в номер, и можно смело расслабиться…

— В жизни много приятных совпадений. Без них было бы очень скучно, — сказала она.

— Без них было бы невыносимо.

Сейчас по всем законам жанра Влад должен был бы взять ее за руку или обнять или сделать еще что-нибудь. Но проклятый столик с бейлисом и шоколадками непреодолимым препятствием разделял их кресла. Наташа выругала себя за непредусмотрительность. Знала ведь, к чему приведут романтические посиделки, могла бы пододвинуть кресла ближе друг к другу. Но, как гласит поговорка: слезами горю не поможешь. Нужно было выпутываться из сложившейся ситуации.

Богатым опытом по соблазнению мужчин Наташа не обладала. Она не умела посылать томные многозначительные взгляды, эротично водить пальцем по кромке бокала и принимать соблазнительные позы. Если бы на ее месте была Кристина, она бы, наверное, уже сообразила, что делать… Мысль о Кристине придала Наташе сил. Неужели она растеряется там, где не растерялась бы эта швабра?

Наташа глотнула бейлиса для храбрости и приготовилась действовать.

Однако действовать собралась не только она.

— Давай откроем окно, что-то душно. Или вообще на балкон переберемся, — сказала Наташа и встала.

Но до балконной двери она дойти не успела, хотя сделать нужно было всего пару шагов. Влад неожиданно преградил ей путь. Только что сидел в кресле и вдруг, без всякого предупреждения, оказался перед ней… У Наташи пересохло во рту. Он стоял слишком близко. Она жаждала решительных действий, но как было действовать, если полководец-разум немедленно подал в отставку, а тело обмякло в ожидании первого шага противника?

Хотя нет. Обмякло — не то слово. Оно напряглось, завибрировало, настраиваясь на невидимые волны, которое излучало крепкое мужское тело… Наташа могла дотронуться до него, стоило ей лишь чуть повести рукой, но сил для этого у нее уже не осталось. Битва еще не началась, а она уже сдалась на милость победителя, уступила без боя. Теперь она могла только ждать и молиться о том, что ожидание не будет слишком долгам…

Ожидание продлилось не дольше секунды. Наташа заглянула Владу в глаза и обмерла. ТАК на нее никто никогда не смотрел. ТАК мужчина не имеет права смотреть на женщину. Потому что женщина теряет рассудок от таких взглядов и становится марионеткой, подчиняющейся лишь законам плоти… Влад обнял Наташу за талию и коснулся губами ее губ. Она закрыла глаза, проваливаясь в его поцелуй, как в яму. Она летела то ли вверх, то ли вниз, но это было совершенно неважно — главное, что она все-таки летела наяву, задыхаясь от желания…

Поцелуй был очень долгим и очень нежным. Наташа даже успела освоиться с мыслью о том, что переходный момент успешно преодолен, и что ей не нужно выступать в непривычной роли соблазнительницы. Она осмелилась положить руки на плечи Влада, прижаться к его груди, ощутить его силу… Все ее тело, изголодавшееся по любви, тянулось к этому мужчине. Ее больше не устраивал нежный поцелуй. Она жаждала взрыва, урагана, землетрясения, которое до основания сотрясло бы ее вселенную и перевернуло бы там все вверх дном.

Как бы нехотя Наташа отстранилась от Влада. Она провела ладонью по его щеке, дотронулась пальцем до губ, до ямочки на подбородке. Она словно изучала его лицо, старательно изучая все детали. Когда ее ладонь скользнула в вырез его рубашки, губы Влада задрожали. Ему больше нечем было дышать. Сердце билось так быстро, что он его почти не чувствовал. Сколько еще секунд он сможет так продержаться, прежде чем накинется на нее как дикий зверь, разрывая на ней одежду? Зачем она вообще оделась? Лучше бы оставалась в полотенце…

Воспоминание о Наташе, абсолютно обнаженной под полотенцем, обожгло Влада. Он больше не мог быть пай-мальчиком. Эта девчонка разбередила ему душу в тот самый миг, когда он впервые увидел ее, растерянную и немного испуганную в аэропорту Шарма. Теперь она вздумала терзать его тело…

Влад крепко сжал Наташины бедра и впился в ее губы поцелуем. Совсем другим поцелуем. Горячим, требовательным, поцелуем-предвестником иного, более глубокого и сильного наслаждения. Их языки встретились, экспериментируя и исследуя, и на Наташу вдруг снизошло озарение. Она прожила на свете двадцать шесть лет и до сих пор не знала, что от одного поцелуя можно сойти с ума, сгореть дотла и возродиться только для того, чтобы снова испытать блаженство…

Наташа не поняла, как они оказались на кровати. Кажется, Влад поднял ее на руки, а она, обхватив его за шею, прижалась к нему с такой силой, как будто боялась, что он может в любой момент исчезнуть. Но он никуда не исчез. Он был повсюду — его руки, губы, его прекрасное тело, на котором было слишком много лишней одежды. Путаясь в пуговицах, Наташа расстегивала рубашку Влада, а он, вместо того, чтобы помочь ей, только мешал, снимая с нее брюки. Трещали швы и рвались пуговицы, безнадежно мялась ткань, но им не было до этого никакого дела. Одежда бесформенной грудой валялась на полу, а на кровати сплелись два обнаженных тела…