На территориях, где не было крупных сражений гражданской войны, богатых хлебом и де-факто не контролируемых Москвой, где не было продразверстки, местные власти иногда активно проводили политику свободной торговли. Они не регулировали цены на продукты питания, отказывались от реквизиции продовольствия, пытались облегчить товарооборот между городом и деревней. Пример – Башкирская республика в 1919–1920 гг. её руководство поощряло свободу торговли, сохранило крупные и средние земельные хозяйства хуторского типа, куплю-продажу земли. В июле – ноябре 1919 г. цены на пшеничную муку здесь были примерно в 20 раз ниже, чем в Москве184.

Отказ от реквизиции был возможен, если не требовалось снабжать продовольствием армию. Продовольственные реквизиции, проводимые большевиками, стали важнейшим фактором крестьянской поддержки белого движения185. В. Ленин пишет, что под влиянием проводимой политики изъятия «излишков» продовольствия «крестьянство Урала, Сибири, Украины поворачивает к Колчаку и Деникину»186. Но в месяцы, ставшие кульминацией гражданской войны (февраль 1919 – ноябрь 1919 г.), силы, противостоящие большевикам, также не могли обойтись без изъятия продовольствия у крестьян в контролируемых белой армией районах187.

Крестьяне знали, что вместе с частями белой армии нередко приходит помещик, предъявляющий свои права на землю.

Аграрные программы Колчака, Деникина, Врангеля были умеренными188. Но кто в это время в деревне читал подобные бумаги? Крестьяне в жизни видели другое189. П. Милюков в конце 1919 г. писал: «Деникину б(ыло) необходимо захватить каменноугольный и хлебный регион. Все доставалось легко: оставалось т(олько) расширять зону, не встречая сопротивления. Он мог дойти до Москвы. Остановка движения – тогда, когда начин(алось) Махновское движение, построенное исключ(ительно) на перемене настроения крестьянства»190.

Большевики умело использовали желание крестьян закрепить за собой помещичьи земли, их недоверие к царским генералам и белому движению. Лозунг «Земля крестьянам!» стал тем политическим инструментом, позволившим большевистскому правительству склонить не доверявшее ему крестьянство к сотрудничеству. Лидеры крестьянского движения из двух зол – возвращения помещиков и угрозы большевистских реквизиций – выбрали, как им казалось, меньшее.

Результатом побед Красной Армии в конце 1919 г. стало расширение контролируемой большевистскими властями территории.

Теперь она включала основные хлебопроизводящие регионы: Украину, Центральное Черноземье, Северный Кавказ, Поволжье, Сибирь. Власть Москвы перестала быть номинальной. Было восстановлено то, что теперь называют «вертикалью власти», контроль за ситуацией на местах. Поступавшие из столицы указания стали исполнять. Это позволило приблизить масштабы хлебозаготовок к уровню 1916/1917 сельскохозяйственного года191.

Но и при возросших объемах реквизиций ситуация в крупных городах, особенно столицах, продолжала оставаться тяжелой. 1 октября 1920 г. Г. Зиновьев телеграфирует В. Ленину: «Продовольственное положение в Петрокоммуне небывало катастрофическое.

Нет ни зерна. У армии взяли взаймы все, что было можно. Несколько раз были уже перебои… Послезавтра всему городу нельзя будет выдать ничего»192. Л. Троцкий, Л. Серебряков 19 ноября сообщают: «Положение Донбасса крайне тяжелое.

Рабочие голодают, одежды нет. Несмотря на революционно-советское настроение масс, стачки вспыхивают там и здесь. Приходится удивляться тому, что рабочие вообще работают»193.

Красная Армия стала инструментом, обеспечивавшим победу в гражданской войне. Но её содержание вынуждает власти увеличить объемы хлебозаготовок. А кризис сельскохозяйственного производства продолжал углубляться. Сказывались технологические факторы, износ сельскохозяйственного инвентаря, поступление которого в деревню в эти годы практически прекратилось.

Но важнее было иное. Жестко проводившаяся окрепшим государством продовольственная разверстка понуждала крестьян к сокращению посевов, к тому, чтобы не заботиться об урожайности. Этому противостояла традиция, надежда, что весь этот грабеж скоро закончится. Но когда зерно год за годом отнимают, делают это все более жестко и организованно, происходящее сказывается на объеме сельскохозяйственного производства194.

Крестьянскому хозяйству необходим резерв зерна, позволяющий выжить в случае неурожая. Те, кто изымали зерно у села, с этим не считались. На языке властей резервы назывались «хлебными излишками». Последствия такого изъятия проявились во время не слишком урожайного 1920/1921 сельскохозяйственного года. У крестьян нередко не было семян для посева195.

Сокращение объемов производства продовольствия на фоне увеличения заготовок приводит к снижению доли мешочничества в объеме продуктов питания, поступающего в города. По данным Центрального статистического управления, в июле 1919 г. семьи рабочих, привилегированная часть населения, получали по карточкам 35,7 % потребляемого ими хлеба, муки и крупы. В мае 1920 г. доля централизованных источников в потреблении этих продуктов возросла до 58,5 %196. По оценкам С.Струмилина, в 1918 году заготовки Наркомпрода составили 108 млн. пудов, самостоятельные закупки населением городов – 327 млн. пудов. В 1919 году соответственно – 212 млн. пудов и 244 млн. пудов. В 1920 году – 347 млн. пудов и 125 млн. пудов197. Усиление власти, повышение действенности заградительных отрядов ограничивали поток продовольствия, поступающего в города по каналам мешочничества. К осени 1919 г. цены на хлеб в Москве примерно в 30 раз выше, чем в Поволжье198.

Снижаются и возможности города расплачиваться за необходимое продовольствие. Городская промышленность стоит. Ресурсы, пригодные к обмену на продовольственные товары, накопленные до революции для снабжения армии, исчерпаны. Городские товары личного потребления, представляющие интерес для деревни, подошли к концу199.

Снабжение городов продовольствием и топливом ограничивается кризисом транспортной системы. Количество исправных паровозов с 16–17 тыс. в довоенный период сократилось к июлю 1920 г. до 7,6 тыс., парк исправных товарных вагонов – с 450 тыс. до 300 тыс.200. Положение в угольной промышленности делает невозможным нормальное снабжение транспорта топливом. Нередко зерно, изъятое у крестьян, не удавалось доставить в город из-за паралича транспортной системы.

Постреволюционная стабилизация

К концу гражданской войны и деревня, и город недовольны своим положением. Деревня – потому что из нее все в больших масштабах безвозмездно изымается продовольствие, рушатся крестьянские хозяйства. Город – потому что по карточкам продовольствия выдают мало, цены на рынке запредельно высокие201.

Из-за недостатка топлива, дезорганизации хозяйственных связей стоят заводы, у людей нет работы. Ни деревня, ни город не готовы поддерживать власть, не сумевшую разрешить противоречия между городом и деревней после краха старого режима.