Сориентировавшись по броским, интуитивно понятным указателям, Фелис без особого труда отыскала сектор связи с Ойкуменой. Он занимал несколько этажей; при этом целый этаж отводился Земле.

– Синего неба, – вежливо поздоровалась Фелис с дежурным диспетчером. – Мне нужно отправить срочную факсограмму.

Диспетчер, симпатичная молодая альбина, приветливо улыбнулась. Должно быть, ей понравилось, что девушка обратилась к ней на её родном языке, а не на юнивёрсе.

– Медиафайл или текстовое сообщение? – уточнила она.

– Текст.

– Вас вызовут. Ожидайте, – альбина протянула ей пластиковый жетон с выгравированным на нём буквенно-цифровым кодом: номерок.

По залу змеилась нестройная очередь из желающих отправить сообщение на Землю. Здесь были и люди, и братья-по-разуму – само собой, у толерантных альбинов очередь была одна для всех. Кто-то кучковался у стоек операторов в надежде, что вот-вот вызовут их номер, кто-то примостился на возвышениях, напоминающих пухлые мягкие пуфы. Фелис тоже присела на пуф, упруго спружинивший под ней и тут же принявший форму низкого, но вполне удобного кресла.

Долго ломать голову над текстом не пришлось: Фелис прекрасно знала, что ей нужно написать и давно сформулировала в голове главный вопрос.

Прошло около четверти часа, прежде чем её вызвали.

– Максимальная длина сообщения – тысяча символов, – предупредил альбин-оператор, активируя сенсорную панель. – Прошу вас.

Для граждан Ойкумены возможность бесплатной отправки сообщений с любой из коммутаторных станций была конституционным правом, причём характер сообщения и его смысловая нагрузка никакого значения не имели: это могла быть и деловая переписка, и любовное послание, и извечное "привет-как-дела?" Стоит сказать, однако, что за право это, гарантируемое законом, уплачивался немаленький налог. Впрочем, это было справедливо: коммутаторные спутники, беспилотники, да и сами станции нужно было на что-то содержать и ремонтировать, да и операторы станций трудились отнюдь не на общественных началах.

– А если больше тысячи? – спросила Фелис.

– Пятьсот условных кредитных единиц за каждый символ сверх бесплатного лимита.

Дороговато.

– Ясно. Значит, постараюсь втиснуть письмо в пятьсот.

Как оказалось, Фелис переживала напрасно: она легко уложилась в бесплатный лимит. Заполнив все необходимые поля, она дважды проверила адрес получателя во избежание опечаток и сообщила:

– Готово.

– Момент... – оператор деловито зашуршал компьютером. – Порядок. Можете быть свободны.

– Благодарю вас.

Альбин ответил девушке дежурной улыбкой – чуть более искренней, чем обычно: вероятно, из-за знания его родного языка.

Фелис вышла на улицу. Оставалось одно: ждать.

Чтобы скоротать время, она решила прогуляться, а заодно перекусить. О видовом ресторане на верхних этажах можно было и не мечтать: увы, она не так богата, как хотелось бы, да и деньги по понятным соображениям следовало экономить – неизвестно, сколько ещё ей придётся здесь пробыть. По этой же причине Фелис не стала брать напрокат мобильный модуль, прагматично рассудив, что лучше лишний раз пройдётся пешочком до коммутаторной станции и обратно, чем потратит двенадцать тысяч "УКЕшек" на аренду электронного гаджета, реальная польза которого весьма сомнительна и вряд ли оправдывает расходы.

Спустя пару миль Фелис вышла на огромную площадь в форме круга. Бьющие прямо из-под земли фонтаны образовывали вписанный в круг равносторонний треугольник. Система была настроена таким образом, что струи воды поочередно устремлялись ввысь на десятки метров, формируя стройный каскад с плавной волной по верхнему краю водной преграды. Как ни странно, это выглядело вполне гармонично, несмотря на чёткую геометричность линий и безукоризненную строгость форм. Всё-таки дотошные и педантичные альбины со своим весьма своеобразным – на человеческий взгляд чувством прекрасного были способны создавать настоящие произведения искусства. Некоторые их творения вполне заслуживали того, чтобы не только именоваться признанными шедеврами, но и без преувеличения быть таковыми.

Сделав на память несколько кадров с разных ракурсов, Фелис миновала водную преграду, пройдя через узкий разрыв в фонтанной стене, и оказалась внутри "треугольника". Её обдало влажной прохладой; крошечные капельки водяной пыли моментально закудрявили непослушные волосы, осели на бровях и ресницах. Она прошлась вдоль струй фонтана, остановилась.

Единственное, что она могла сейчас делать, – ждать.

Правда, одно дело, когда ты ждёшь, точно зная сроки ответа, и совсем другое – ожидание, к конкретным временны́м рамкам не привязанное.

Предположим, факсограмму на Земле уже получили. Но это вовсе не значит, что её проблемой займутся незамедлительно, бросив все прочие дела. Станут ли они отправлять запрос на Биржу Альбедо, чтоб убедиться, что это не шутка? Вряд ли: много возни, да и не верить ей у Академии оснований нет. Допустим. Сколько времени им понадобится, чтобы решить вопрос с другим местом стажировки? День? Больше?

Хорошо хоть, напротив коммутаторной станции стоит громадный отель, гордо подмигивающей синей неоновой звездой на вывеске: это значит, что в заведении имеются номера, адаптированные под потребности инопланетных рас.

Хмурясь, Фелис мысленно прикинула бюджет. Того, что оставалось на её расчётном счёте, на неделю должно хватить.

Очень не хотелось потрошить депозит. К тому же, она не была уверена до конца, что в экстерриториальном филиале банка Ойкумены это вообще возможно.

С переменным успехом пытаясь переключить ход своих размышлений в более позитивное русло, Фелис не спеша двинулась к центру площади, где величественно возвышался обелиск Вечных Поисков – самый известный монумент Альбедо, одна из основных достопримечательностей планеты и по совместительству – их религиозная святыня.

Изучая язык альбинов, они немного затрагивали основы их религиозных учений. Как и на Земле, у альбинов имелось несколько религий, что вообще-то среди разумных рас считалось редкостью: даже у тех, что ещё не вышли в космос и в силу этого не имели налаженных взаимоотношений с Юнивёрсом, религия была, как правило, единая. Случаи, когда несколько равноправных верований сохраняли паритет на всём протяжении становления цивилизации, можно было пересчитать по пальцам. Почти у всех рас религии рано или поздно приходили к общему знаменателю: притирались друг к другу, сглаживали противоречия, находили компромисс и после ряда мутаций в конечном итоге неизбежно сливались воедино. Так когда-то произошло у флегматичных и философски смотрящих на мир миноров, у поверхностных и недалёких орниттов, у ликтиан – существ крайне миролюбивых, истинных пацифистов. Даже система мировоззрений бескомпромиссных, воинственных и агрессивных циаров, больше напоминающая военную доктрину, нежели религиозное учение, сейчас претерпевала практически то же самое, преобразуясь в монолитную, цельную, стройную модель.