Ей предстояло провести день в постели. Она смирилась с этим. Но теперь наблюдать, как истекают часы, было пыткой. Что она делает? Ждет, когда рассыплется на кусочки или сойдет с ума? «Четыре дня, четыре дня, четыре дня…» Почему эти слова крутятся в ее голове? Она не могла понять, как можно просто лежать в кровати, становясь все бледнее и слабее, тогда как жизнь проходит мимо.

Часы пробили два. Трисс сбросила одеяла, ей было слишком жарко под ними. Прижалась лицом к окну, и прохлада принесла ей некоторое облегчение. Воздух в ее комнате застоялся, нетерпеливая энергия ветра на улице манила ее, ей хотелось распахнуть окно. Трисс услышала, как хлопнула дверь автомобиля. На противоположной стороне сквера припарковался маленький голубой «моррис», и из него кто-то вышел, но его было не разглядеть из-за деревьев. Однако, когда человек приблизился, Трисс узнала его. Это был мистер Грейс, портной, который вчера включил ей джаз и кормил ее пирожными. Она наблюдала, как он подошел ко входу в их дом, а секунду спустя раздался звонок в дверь.

Первоначальная радость, охватившая Трисс, сменилась замешательством. Зачем он приехал? Вдруг родители с ним встретились и обнаружили, что он из тех, кто слушает джаз? Может, ей больше не разрешат ходить в его магазин. Что он тут делает?

Со скрытностью, которая быстро становилась ее второй натурой, Трисс выскользнула из комнаты и подкралась к лестнице. Поскольку Маргарет уже ушла, дверь открыла мать, ведь кухарка была глуховата и говорила, что никогда не слышит звонок. Трисс не осмеливалась выглянуть из-за угла, опасаясь, что ее заметят, и навострила уши.

— …Простите за беспокойство. — Голос портного был едва слышен. — Миссис Пирс Кресчент? Меня зовут Джейкоб Грейс, я из магазина «Грейс и Скарп», ваши муж и дочь вчера посетили наше заведение.

— О, вы из магазина одежды? — Голос ее матери звучал озадаченно и немного нервно. — Но… мне казалось, что первая примерка назначена на следующую неделю…

— Да, правда. Но, похоже, ваша дочь забыла перчатки в нашей комнате для особо важных гостей, и поскольку я все равно проезжал мимо, решил, что завезу их.

— Ах, понятно! Как любезно… — Пауза. — О… простите, мистер Грейс, но это перчатки не Трисс.

— Неужели? — растерянно ответил портной. — О, как глупо с моей стороны. Они такие маленькие, и я решил, что это ее. В таком случае приношу самые искренние извинения, что побеспокоил вас.

— Мне так жаль, что вы потратили время. — Голос матери немного смягчился.

— Вовсе нет, я очень рад возможности спросить, как себя чувствует юная леди.

— Тереза… что ж, я думаю, она оправилась от шока, пережитого в вашем магазине, если вы об этом спрашиваете.

— На самом деле нет. — Впервые голос мистера Грейса зазвучал серьезно и несколько неуверенно. — Миссис Кресчент, когда ваша дочь посещала магазин, мне посчастливилось провести в ее обществе какое-то время, и я обратил внимание на некоторые… симптомы. Симптомы, которые меня обеспокоили, потому что… напомнили о другом случае. Но если ваша дочь в порядке и чувствует себя хорошо, то у меня камень с сердца упал.

— Мистер Грейс, — нервно и резко спросила мать, — что вы имеете в виду?

Повисла длинная пауза.

— Пожалуйста, примите мои извинения, — был ответ, такой тихий, что Трисс едва расслышала слова. — Мне очень жаль, миссис Кресчент. Я не имел права никоим образом комментировать здоровье вашей дочери. Вы оба явно любящие родители и, без сомнения, обеспечиваете ей наилучшую медицинскую помощь. Я не доктор и даже не друг семьи. Пожалуйста, простите меня и передайте наилучшие пожелания юной Терезе.

— Постойте! Погодите! — Голос матери звучал теперь чуть дальше и не отдавался таким эхом, видимо, она сделала пару шагов за уходящим портным. — Моя дочь… еще не вполне здорова. Если вы узнаете симптомы и представляете, с чем они могут быть связаны…

— Вы не поблагодарите меня за это, миссис Кресчент. — Вздох, новая пауза, во время которой Трисс послышался скрип ручки по бумаге. — Вот, это телефон магазина. Если я потребуюсь вам или вашему мужу, позвоните и попросите позвать меня. Но, миссис Кресчент, свяжитесь со мной, только если будете в полном отчаянии. Не раньше.

Прихрамывающие шаги стихли, и через несколько секунд Трисс услышала, как захлопнулась входная дверь. В полнейшем смятении она прокралась обратно в свою комнату. Что все это значит? Зачем мистер Грейс приехал к ним? Он наверняка видел, как она надевает перчатки, уходя из магазина. Он придумал всю эту историю с потерянными перчатками, чтобы найти предлог заехать к ним домой? «Он хотел поговорить обо мне с матерью».

Первым чувством, которое она испытала, было ощущение, что ее предали. Она была так уверена, что их с мистером Грейсом связывают тайные узы и что он ни слова не скажет о шести тарелках с пирожными. О каких еще симптомах он мог говорить? Но иногда взрослые так себя ведут. Они приходят к мысли, что обещание, данное ребенку, ничего не значит, пока уверены, что действуют в его интересах. Вторым чувством Трисс была крошечная дрожащая капля надежды. Вдруг мистер Грейс на самом деле знает, что с ней не так? Что, если он поможет ей?

Услышав шаги, поднимающиеся по лестнице и идущие по коридору, Трисс прыжком вернулась под одеяла, торопливо пристроила на лоб влажную фланель и изобразила на лице сонливость. Когда дверь открылась и заглянула мать, Трисс издала бормочущий звук, как будто только что проснулась.

— Прости, милая, я ненадолго. Я… просто хотела кое-что спросить. Ты разговаривала с одним джентльменом в магазине одежды? Неким мистером Грейсом?

Трисс несколько раз моргнула, потом кивнула.

— О чем вы говорили? — Ее мать заколебалась и облизнула верхнюю губу кончиком языка. — То есть он не показался… — Она умолкла, словно не вполне понимала, что хочет спросить.

— Он приятный, — ответила Трисс, надеясь, что не выглядит слишком заинтересованной. — Мы говорили о платьях и о разных вещах. Я сказала, что болела, но мне уже лучше. Он выглядел обеспокоенным. Он показался…

«Что мне надо сказать, чтобы она ему позвонила?»

— Очень странно, — пробормотала мать, и сердце Трисс упало.

Трисс тут же поняла, что неправильно разыграла карты. Ей следовало сказать, что мистер Грейс умный и здравомыслящий человек. Ей не следовало давать понять, что он ей понравился. То же самое, произнес недружелюбный голос в ее голове, было с гувернантками. Не предполагалось, что они будут ей нравиться. Если она демонстрировала, что ей нравится гувернантка или любая другая прислуга в доме, их гарантированно увольняли.

Мать вздохнула и осторожно потерла виски.

— Лягушонок, мама пойдет тоже приляжет, у меня голова болит, так что приму укрепляющее и немного посплю. Но если я тебе понадоблюсь, я у себя.

Трисс знала, что это означает. Семейный аптечный кабинет был почти полностью посвящен борьбе с недомоганиями Трисс, но там также всегда хранились несколько бутылок с маминым «укрепляющим» средством. На этикетках было написано «Винкарнис» и нарисована дружелюбная женщина в красной шляпе, поднимающая бокал. Трисс объяснили, что это тонизирующее вино сильно отличается от обычного, даже если пахнет точно так же. Доктор предписал его матери после рождения Пен. С тех пор мать прибегала к нему, когда чувствовала себя особенно взволнованной.