- Да, сынок! У Сереженьки острый гломерулонефрит.

- Что? Дерьмо! – Выругался я.

- В какую больницу Вас везут?

В детскую городскую клиническую больницу Святого Владимира.

- Дай ему трубку.

- Сынок, он не может говорить. Уснул.

- Сейчас приеду. Ждите. – Я резко кинул мобильный и начал быстро собирать вещи сына в сумку. Всяко, мать не взяла ничего, кроме своих причитаний. Быстро кинув чистые стопки белья, пижаму, тапочки в форме зайчиков, я улыбнулся. Сыну уже пять лет – взрослый пацан, а я всё его в детских тапках заставляю ходить!

Корил себя за то, что взял пацана с собой. Надо было насильнос матерью оставить. Нет  ведь, повелся на его слезы: - Папочка, возьми меня с собой. Я буду себя хорошо вести. – Поверил. Взял. А то что, пацан только две недели назад переболел ангиной стрептококковой, забыл напрочь! Думал, что  организм крепкий, переболел и забыл. Но не тут-то было!

- Су… если бы у него была мама! – Но моего сына родила суррогатная мать. А единственную любимую женщину я отшил сразу после того, как узнал неутешительный диагноз. Не стал рассказывать Дашке, чтобы не позориться. Гордыня не позволила признаться  в своей слабости.

Глядя в любимые заботливые карие глаза, просто сказал:

- Я тебя не люблю. У меня есть другая, и она скоро родит мне сына. – Хотел, чтобы любимая  наверняка  ушла. Насовсем!

Выудил из портмоне старую маленькую фотографию с документа и посмотрел в карие любимые:

- Если бы всё повернулось по-другому! Мы были бы счастливы и жили одной дружной семьёй.

- Отец, если кто позвонит, не рассказывай, где я. Особенно нашим! Ромка впечатлительный. Может, концерт сорвать и рвануть в Москву к племяннику.

- Хорошо, сынок.

Кинув сумку на заднее сидение, упал на водительское, и втопил педаль газа в пол. Через час пробок и московских заторов достиг ворот детской больницы.

- Сынок, - мама встречала на входе. Глаза красные, зареванные. – Совсем всё плохо. Двусторонний гломерулонефрит.

- Что за дрянь? – Нервно выдохнул я. – Где он ее подхватил.

- Разве ты не понимаешь…, - мама осторожно взяла меня под локоть и повела к скамейке.

Я отказывался понимать.

- Внука вчера тошнило, а сегодня вырвало. Мой малыш, он так тяжело дышал, у него не было сил играть. А потом он пошел в туалет и прибежал с визгом: - Ба, там кровь! – Я кинулась в туалет, а в унитазе моча вперемежку с кровью.

- Как он сейчас?

- Спит. Устал, намаялся малец.

- Где заразился? – Тупо вопрошал я.

- Врач говорит, что, скорее всего, причиной послужила ангина. Организм был предрасположен к поражению почек, вот и случилось…

- Алиса, не юли. О чем ты? – Когда я называл мать Алисой, это было сигналом к тому, что я очень зол на нее.

Женщина нервно сглотнула ком в горле и выдохнула залпом:

- Как у его родного отца!

Я вскинул злой испепеляющий взгляд на мать:

- Я же запретил трогать эту тему.

- Сынок! Послушай меня. Гены его отца только начали просыпаться и ты должен с этим смириться!

- Я никому ничего не должен! – Заорал я и настырные голуби, собирающие крошки под ногами, разбежались в разные стороны.

- Тебе придется.

- В смысле? Кто заставит?

- Забота о сыне?

- Я в состоянии оплатить Сереже любое лечение. Хоть сегодня увезу его в лучшую немецкую клинику. Поняла?

- Сынок, наш малыш лежи в лучшей российской больнице, не нужно его никуда возить. Но врач сказал, что началась сильная анемия и может понадобиться переливание цельной крови. Лучше, чтобы это был его родитель, так меньше шансов отторжения.

Я побледнел, голос дрожал.

- Переливание? Всё настолько серьёзно?

- Да, - заплакала мама.

Я подсел к ней ближе и обнял ее за худенькие плечи:

- Не плачь мама. Я Вас люблю и сделаю всё как нужно.

Выудив телефон из кармана, я тихо сказал:

- Ты срочно нужен моему сыну. Приезжай.

- На сколько срочно?

- Вопрос жизни и смерти.

- Адрес?

- В детскую городскую клиническую больницу Святого Владимира.

- Б...ь Только не говори, что у него тоже самое!

- Нет! Ему нужно переливание крови от родного отца. Моя кровь не подойдет.

- К сожалению, моя тоже.

- Что? – Думал, сойду с ума от горя.

- Придется звонить суррогатной матери Сергея.

Прошло двадцать минут. Я сидел у постели спящего сына и смотрел на него. Он казался таким маленьким, беспомощным. Дверь открылась и в нее вошла она.

Медсестра опрометью кинулась к двери:

- Женщина, вход только членам семьи.

- Я – мать, - уверенно процедил знакомый голос.

Мои глаза расширялись от ужаса и боли. Кровь хлынула к мозгу, угрожая вызвать инсульт. Я не понимал, как это возможно. Не мог связать нити в одну нить судьбы, которая так и связала нас в один тугой узел.  

Даниил

Молодая красивая ухоженная женщина в белом халате возилась с моим малышом. Она стирала со лба сына пот, обтирала ему подмышки, а он улыбался, протягивал к ней ручонки и шептал возбужденно:

- Мамочка. Я очень соскучился! Папа разрешил тебе прийти?

- Да, сынок, твой папа разрешил мне прийти к тебе. Мы можем больше не прятаться и не подставлять твоих бабушку и дедушку, - шептала в ответ любимая женщина с серыми пронзительными.

Едва мог дождаться, когда сын уснёт. Как только Сережа закрыл глаза и тяжело засопел, я схватил Дашу за руку и потащил её в коридор.

- Дашенька, доченька, всё нормально. Как внучок? – Первой подскочила мать, пытаясь потушить огонь, горящий у меня в груди, и угрожающий спалить мою бывшую жену.

Дарья поправила русые волосы, заправляя выбившуюся из хвоста прядь за ухо, затем как дочь обняла мою мать за плечи и натягивая улыбку на измученное лицо проговорила:

- Мама Алиса, всё в полном порядке. Ну не посмеет же он на людях убить мать собственного сына!

С мягкого дивана нехотя поднялся Дмитрий Князев и поплыл к нам величавой походкой. Как всегда одетый с иголочки, они был пьян и помят.

- Прости, брат!  Загулял. Не могу сдать кровь для сына. Пришлось Дашу звать. Раскрылось всё! – Дима пожал широкими плечами и  попытался мне улыбнуться – Как пацан?