Трое мужчин бросали в Ки Фен Тан различные предметы — стулья, маленький столик, а она ловила их и ставила друг на друга. Руки ее при этом сливались в одно расплывчатое пятно. Первый мужчина, Джанг Юань Фонг, подсадил второго, и тот, кувыркаясь, перелетел по воздуху на верхушку пирамиды, легко сохраняя равновесие. Потом очень маленькая девочка, Джиа Йинь Фонг, проковыляла к мужчине и тоже кувырком отправилась на верхушку пирамиды. Тут, откуда ни возьмись, появилась дюжина палок, и она принялась ими жонглировать. Третий мужчина кивнул, и акробаты рассыпались.

— Безусловно, вы более чем подходите, — пробормотал Гарвин сквозь рассеивающийся туман ракийного похмелья.

— Хорошо, — сказал Фонг. — Ибо мы слышали, что вы собираетесь добраться до Центрума, а оттуда моей семье и кузенам будет легко продолжить наше путешествие.

— Куда? — спросил Гарвин. — У нас уже есть несколько попутчиков.

Фонг выглядел печальным.

— Да, я знаю, кого вы имеете в виду, и, боюсь, их планета не более чем мечта, хотя я надеюсь на обратное. Наш путь лежит в совершенно реальное место. Мы возвращаемся на Землю, на нашу родину, которая называется Китай, как вернутся, в конце концов, все китайцы. Мы десятки поколений шатались по галактике, а теперь пришло время вернуться в нашу деревню Тай Шенг и заново отстроить наши души.

Гарвин пожал мужчине руку, гадая, не приходится ли ему родственником оставшийся на Камбре Кен Фонг, а затем отправился обратно в кабинет, дабы потешить себя пивом и поразмыслить над множеством причин… или поводов… по которым его артисты присоединялись к нему.

Труппа была уже почти полностью укомплектована, и репетиции шли дважды в день. Гарвин установил дату отбытия. Страсти накалялись.

Большие кошки рычали на любого, кто приближался к их клеткам, включая своего хозяина, сэра Дугласа. Слоны капризничали, и их трубные вопли разносились по всему кораблю. Акробаты огрызались друг на друга, воздушные гимнасты кусали губы, а униформисты устраивали разборки в темных закоулках корабля.

Лишь некоторые опытные мастера довольно потирали руки. Ведь именно так всегда и происходит, когда программа готова к запуску… И если бы, наоборот, все были довольны и счастливы, они бы знали, что их ждет беда.

Гарвин поднял винтовку, тщательно прицелился и спустил курок. Старинное реактивное ружье крякнуло, а мишень осталась неподвижной.

— Пробуй снова, пробуй снова, не попытаешься еще раз — не выиграешь куколку для своей дамы, — пропел зазывала.

— Твоя проблема, Сопи, в том, — заметил Ньянгу, — что ты считаешь всех остальных слишком тупыми, чтобы произвести элементарный подсчет.

Толстый, жизнерадостного вида мужчина попытался сделать разгневанное лицо, у него не получилось, и он остановился на обиженном.

— Как вы могли так обо мне подумать?! — завопил он высоким писклявым голосом.

— Для начала, прицел этого ружья сбит так, что оно не может не стрелять мимо, — ответил Иоситаро.

— Та же история с колесом фортуны, — вступил Гарвин. — Я вижу электромагниты, и как нога зазывалы ударяет по переключателям. А о твоей рулетке, которая едва крутится, и думать не хочется.

— Да, это и впрямь не дело, — согласился Сопи Мидт. — Надо опустить боковые занавески пониже.

— И шар для метания утяжелен, — продолжал Гарвин. — И шесты для колец расположены слишком тесно, чтобы хоть одно могло надеться куда надо.

— А что вы скажете о Джилл-шоу?

— Это вообще не пойдет, — сказал Гарвин. — Во-первых, у нас уже есть свои танцовщицы. Да, я знаю, секс — хорошая статья доходов, но… нам не нужны неприятности.

— У меня не бывает неприятностей, — возразил Мидт. — Мы всегда играем по заранее расписанному сценарию, предварительно убедившись, что копам дано на лапу, так что никаких арестов не будет. Играй по законам общества, может, метр туда-сюда, и никогда, или почти никогда, не попадешь в беду, — ханжески закончил он.

— У тебя действительно проблема, — согласился Гарвин с Ньянгу. — Ты слишком охоч до денег. Но у меня свои трудности. Мне нужен небольшой парк аттракционов перед входом в цирк, а у тебя двенадцать палаток, не считая шоу с девочками, и ты не пытаешься подсунуть мне уродцев, хотя я не возражал бы против одного-двух великанов.

— Знаю, где достать. Будут здесь завтра утром.

— Заткнись на минутку, — прервал его Гарвин. — Как тебе такое предложение: делим не шестьдесят к сорока, как ты предлагал, а семьдесят к тридцати?

— Почему вы хотите надрать сами себя? — Лицо Мидта приобрело подозрительное выражение.

— Потому что мое шоу должно быть чистым… по крайней мере, внешне. Поймешь это — сможешь работать на меня. Мое первое условие: ты зафиксируешь процент, на который будешь надирать публику, так, чтобы он не был совсем уж грабительским. Второе условие: всю дорогу ты имеешь дело только напрямую со мной. Или я брошу и твою жирную задницу, и твою труппу посередь любой заваренной тобой каши. На любой задрипанной планетке, где есть хоть что-нибудь, напоминающее полицию.

— Черт. — Мидт призадумался. — Будь хоть какое-то другое шоу… Не уверен, что я силен по части быть честным.

— Тогда тебе лучше начать учиться этому, — посоветовал Ньянгу. Происходящее его забавляло.

Мидт протянул свою широкую лапу:

— Ладно. Тяжелый торг. Но я принимаю сделку.

— Тогда тебе лучше приступить к работе. Пристрелять несколько ружей и размонтировать свои сложные конструкции, — холодно бросил Гарвин и направился обратно к кораблю.

— Вот теперь у нас полный комплект, — заметил Ньянгу. — Жульнические аттракционы, цыгане, чужаки, слоны и коты-убийцы.

— Я знаю, — счастливым голосом отозвался Гарвин. — Это действительно начинает походить на цирк. И, как ты сказал еще там, на Камбре, никому и в голову не придет, что этот размалеванный шутовской балаган на самом деле — группа героев-разведчиков, затеявших весьма опасную авантюру с неочевидным исходом.

Состоялась генеральная репетиция в костюмах.

Гарвин, несмотря на романтическую жажду дать первое представление в шапито, проявил благоразумие и организовал все в главном трюме «Большой Берты».

Место для представления устраивалось одинаково как внутри корабля, так и вне его: съемные трибуны для зрителей, установленные по периметру прямоугольной зоны, почти в полкилометра длиной. Их количество менялось в зависимости от наплыва публики, так чтобы цирк Янсма никогда не выглядел полупустым.

Дорожка для лошадей тянулась от актерского входа вокруг арен и уходила в проход на другой стороне.

Гарвин, неизменный традиционалист, намеревался ввести три арены, каждая около двадцати пяти метров в диаметре. Они могли раздвигаться дальше или сдвигаться теснее в зависимости, опять же, от числа зрителей. Зрители входили через главный грузовой шлюз, внутренняя переборка которого убиралась. Сверху нависали джунгли из тросов и канатов для воздушных гимнастов, а высоко над ними располагалась задняя часть командной капсулы. Снаружи корабля раскинулась площадка для аттракционов, а у входа в шлюз зазывалы выкрикивали всякую чепуху, приглашая зрителей внутрь.