кого разозлятся похлеще, чем директор, Тома и мои родители вместе взятые? Тоже верно. Слава их тренера дошла до города. Тогда его не приняли в частный колледж из-за склочного характера и слишком требовательного воспитания. Молва о его провале шла в поселке целую неделю.

Я немного мстительно подумала, что темно синяя с желтыми полосами футболка греет сейчас спину в рюкзаке.

А после прошла данная мне минута и волос коснулся горячий пар.

— Верни, — процедили мне сквозь зубы.

— Что? — деланно удивилась я, обернувшись.

И откуда столько смелости?

— Я сказал верни то, что взяла. Потом поиграешься.

Мы стояли на расстоянии ладони друг от друга. Я чувствовала жар его тела. Слышала его сумасшедшее сердцебиение. Отчего? Может сдерживался, чтобы не прихлопнуть меня на месте?

Внутри сладко екнуло от того, что мне удалось пробить одного невероятно черствого быка на переживания.

А их было у Максима достаточно, судя по внешнему состоянию, которое он даже не намеревался скрывать. И это мне тоже нравилось.

— Отойди от нее, — послышался голос Сани сзади, что меня удивило и разозлило.

Это было впервые за многие годы, когда в нашу войнушку вмешивается посторонний. Саня решил, наверное, что меня реально стоит защищать. Вид Максима действительно был разъяренным.

Я мысленно чертыхнулась. Зачем? Получишь ведь, идиот.

— Верни, — повторил Максим, ни на миг не оборвав зрительный контакт. Кажется он даже не услышал моего заступника. Казалось, нас окружила стена. А внутри остался воздух лишь для нас двоих. Он обжигал.

Может это я задержала дыхание, боясь пошевелиться?

Саня решил погеройствовать. Или потупить.

— Ты че, не слышишь?

На почти идеальном лице напротив, который был близок до дрожи ресничек, дрогнули мышцы, выдавая раздраженность.

— Ты знаешь чем мне грозит потеря формы, — было мне уже тихим тоном, почти на выдохе.

— А ты верни мои работы, — продолжая тонуть в чёрных глазах, выдала я. — Те, которые пропали пару дней назад. Верни их и мы договоримся.

— Фото этого индюка? — кивнул он в сторону Сани откровенно зло и слишком дергано, чтобы понять его отношение по поводу натурщика, но по прежнему не обращая никакого внимания на посторонних.

Тем временем нас по настоящему окружила толпа. Все знали, что Максим и Аня враждуют. И все ждали зрелищ.

Максим обещал их дать всем, если я не верну футбольную форму ему.

— Тебя не касается кого я рисую.

— Зачем тебе этот придурок?

Саня не отреагировал и на второе оскорбление, на что я благодарила кого-то свыше, иначе кому-то сильно не поздоровится. Драки в школе запрещены. Но это не помешает Максиму устроить ее во дворе или на улице. Но может к тому времени он остынет или поймет, что Саня не причем?

— Тебя это каким боком задевает?

Я начинала кипеть внутри. Сдались ему мои работы. Сдалось ему, кто изображен на моих рисунках. А еще было ужасно чувствовать себя обезьянкой, на которую все глазят.

— Заново нарисуешь. Я вижу вы и так близки. Уже хорошо изучила черты его лица? Потому что я его научу не лезть в чужой разговор, — яда в голосе Максима было больше, чем в прошлой лабораторной работе.

— Ты не сделаешь этого, — ладони против воли сжались в кулак.

Несмотря на мою воинственность, я верила ему. Он правда это мог.

В ответ Максим изогнул бровь и сделал еще полшага вперёд. Теперь я чувствовала грудью его сердцебиение, а его дыхание на моем лице. Он пах цитрусом…

Максим подошёл вплотную.

Мое сердце тут же забилось чаще. От страха ли, от волнения ли, я не знала. Я просто вглядывалась в чёрные глаза, замечала пышные ресницы, острый кончик носа, точеные высокие скулы и приоткрытые губы. Видела взбухшие вены на шее и понимала, что сделает.

— Форма.

— Мои работы.

— Я из сжёг.

Что? Я вспыхнула точно хворост около камина.

— Ты! Гад. Оставь меня в покое…

Ещё один долгий взгляд, который проникает в саму душу, читает все секреты и тайны, который пропускает меня словно через мясорубку. Меня слегка пошатывает и кружится голова. Эмоциональный накал сходит на нет, но чувствую себя выжатой, точно лимон. Максим исчезает в толпе, а я чувствую как липнет рубашка к спине, нехватку воздуха в лёгких и как ватные ноги еле удерживают мой маленький вес. А следом холод чужих рук, которые обхватывают меня за талию.

Саня, самоубийца, напросился.

— Ну и дурак, — шепчу я вместо благодарности, но он слышит. Потому что его о помощи не просили, и выделываться перед главным драчуном школы тоже. Не знаю что на уме этого парня, но пустил бы меня сразу, не получил бы потом.

Я пряталась от Максима в каждом найденном углу.

Я избегала его везде: дома, во дворе, на улице и в школе. Я избегала его в собственной голове.

Особенно в голове. Потому что какие только мысли не приходили. От воспоминаний его голоса, взгляда и до обещания мести. И я точно так же менялась. То млела, то сжимала кулаки.

Я не понимала себя. И это ввергало меня в еще большее напряжение.

И все же он меня находил. Каждый раз. Всегда. Постоянно. Как бы я не старалась, Максим вставал у меня на пути каждый раз, когда я находилась одна. Когда я думала, что день прошел без него, он преподносил сюрприз.

Точно так же было и в эту среду.

Только на этот раз наткнулась на него я сама.

Глава 10

Глава 10

После окончания уроков меня ждала школа искусств. Хотя название было слишком громким. Искусств? Ха!

Саня, мой одноклассник умел играть на гитаре и параллельно изучал скрипку.

Лена, девочка припевочка со звонким голосом и легкой походкой пела, а две ее подружки на все года вроде составляли ей компанию, танцуя. Они представляли себя звездами, которые при отсветах цветомузыки в сумерках вечера блистали точно грани бриллианта. Лена так вообще мечтала о большой сцене и чуть ли не в Голливуде.

— Я поступлю в консерваторию имени Чайковского, — говорила она гордо, будто она уже там учиться.

— Туда принимают после музыкальной школы, дурочка, — отвечал ей Саня. — А ты заканчиваешь обычную.

А я тихо сидела в углу и рисовала эмоции моих временных друзей по несчастью.

Потому что маленький домик с одинокой бабушкой, бывшей актрисой и некогда известной личностью в сфере кино и театра, которая то и учила нас искусству, не являлся полноценной школой. Так, одно название и то в моей голове.

Я могла ходить в другую школу, известную и настоящую, могла ездить