10 июля 1509 года флот Диего Колумба бросил якоря в устье Озамы. Молодому губернатору только что минуло тридцать. Он прибыл как глава клана, прихватив с собой двух дядьев – Бартоломея и Диего, а также своего брата Фернандо, плода греховной любви его отца и Беатрис де Харана. Он взял с собой и жену, Марию Толедскую, которую сопровождала впечатляющая свита девиц из благородных фамилий. Фрейлины должны были стать супругами одичавших конкистадоров. Очень скоро Мария Толедская собрала вокруг себя двор, пытаясь воссоздать в тропиках если не королевскую, то по крайней мере светскую атмосферу. Легко представить всю искусственность этого начинания в раскаленном воздухе острова, тухлой вони порта и всепроникающей пыли. Диего Колумб немедленно приказывает начать строительство его собственного дворца вне traza, в конце улицы Дам, на которой жили все влиятельные люди Санто-Доминго. Как и многие другие, Кортес следил из своей ложи за новой пьесой, в которой обустраивалась новая власть. Корона отказалась от какого-либо политического контроля. К тому времени коренное население было истреблено уже на две трети.

В 1509 году Эспаньола была пока еще единственной территорией, заселенной испанцами в «Западных Индиях». Стратегия Овандо была направлена на закрепление конкистадоров на Гаити путем запрета отъезда в течение пяти лет, который являлся условием контракта постоянного жителя, каким был и Кортес. Диего Колумб, естественно, сделал все наперекор предшественнику. Не в силу каких-нибудь мотивов, а просто из духа противоречия. Овандо следовал стратегии колониального захвата земель, а сын адмирала избрал морской подход, экспансионистский и меркантильный.

Приоритет отдавался экспедициям в открытом море. Хуану Понсу де Леону, соратнику отца Диего по второму путешествию, выпало завоевание острова Борикена, то есть Пуэрто-Рико, который он исследовал еще год назад. Хуан де Эскивель должен был взять под контроль Ямайку, в то время как бросок к Верагуа и Дарьену на материке планировалось осуществить под командованием Диего де Никуесы, Алонсо де Охеды и Хуана де ла Коса, первого космографа Америки.

Кортес, укрепившийся в прежней администрации, был чужим для окружения Диего Колумба и ничего не мог для себя ждать от нового хозяина острова. Он отбыл свой пятилетний срок и мог уехать, не потеряв прав на свою энкомьенду. Как и его кузен Франсиско Писарро, он готовился к отъезду и выбрал экспедицию Охеды.

12 ноября 1509 года Охеда отплыл из Санто-Доминго на двух наосах – бригантинах с тремя сотнями людей команды и двенадцатью лошадьми. Но без Кортеса! Эрнан в последний момент не явился на посадку. И снова у конкистадора была уважительная причина: помешала больная нога! По словам Гомары, он мучился от опухоли, которая охватила ногу от бедра до щиколотки и не давала двигаться.[63] Сервантес де Салазар уточнял: «Его приятели говорили, что он страдал от сифилиса, потому что любил женщин, а индианки чаще испанок заражают тех, кто ходит к ним».[64] Болезнь пришлась весьма кстати, и никто, включая самого Кортеса, не мог бы сказать, что она не была послана Провидением, ибо сама миссия уже изначально оказалась крайне конфликтной. Охеда и Никуеса вели независимо друг от друга переговоры с Хуаном де Фонсекой, ведавшим делами управления Индиями при кастильском дворе, о назначении «губернатором» этих территорий на материке, составлявших полосу на атлантическом побережье от Панамы до современной Колумбии. Торговались они, естественно, за спиной Диего Колумба, который старался пресекать всякие поползновения на его наследственную монополию и ставил им палки в колеса. Впрочем, Охеда и Никуеса сами не смогли договориться о разделе территорий и статусе Дарьена (Панамы), который оспаривали друг у друга. Охеда первым нарушил приличия, уйдя в море без Никуесы. Никуеса нагнал его спустя десять дней со своими кораблями и семью сотнями человек команды.

Вполне возможно, что Кортес предвидел ловушку и намеренно вышел из игры. Для этого у него были основания – экспедиция обещала закончиться полным провалом. Хуан де ла Коса погиб от стрел индейцев. Войска испанцев косили голод и болезни, и отряды быстро сокращались до разрозненных групп. Охеда вернулся умирать в Санто-Доминго, потерпев крушение возле Кубы, еще не захваченной испанцами, тогда как Никуеса был схвачен восставшей командой и брошен в открытом море на поврежденном судне, вскоре затонувшем. Выстоять сумела только небольшая жалкая колония испанцев под предводительством Франсиско Писарро и Васко Нуньеса де Бальбоа – новых действующих лиц в завоевании континента.

В Санто-Доминго Диего Колумб не думал ни о чем, кроме Кубы, которую его отец упрямо принимал за побережье Индии. На этот раз Кортес не пропустит посадку.

Завоевание Кубы

Замышляя завоевание Кубы, Диего Колумб обратился к человеку из своего клана, ветерану путешествий в Америку Диего Веласкесу. Он сопровождал брата Первооткрывателя Бартоломея во время второго путешествия в 1493 году. С того самого времени Веласкес не покидал Эспаньолу, прожив на острове семнадцать лет. Ему удалось уберечься от лихорадок, стрел туземцев и заговоров и стать полновластным хозяином здешних мест. Веласкес происходил из благородной фамилии Куельяров. Он отличался большим ростом и жизнерадостностью, которая, однако, сочеталась в нем с жестокостью. Веласкес участвовал во всех «умиротворяющих» экспедициях испанцев и захватил огромные владения в западной части острова. Лас Касас оставил впечатляющее описание этого человека: «Нет никого богаче его; он весьма преуспел в искусстве проливать или помогать проливать кровь этого несчастного народа; все испанцы, живущие под его властью, любят его, поскольку характером он мягок и большой жизнелюб и говорит только об удовольствиях и пирах, как обычно поступают все легкомысленные холостяки, хотя при необходимости он умеет показать свою власть и заставить ее уважать; все его земли лежат в провинции Ксарагуа и тех краях, что подходят к якорным стоянкам перед Кубой. Он весьма красив телом и лицом и этим снискал еще большую любовь; он несколько склонен к полноте, но не утратил от этого ловкости; он умен; его считали туповатым, но он легко проводил свое окружение».[65]

Веласкес отлично освоился на новых землях. Он мог добывать пропитание не хуже индейцев и научился переносить тяготы войны в джунглях. Но в 1511 году ему было уже под пятьдесят, и приближающаяся старость начала напоминать о себе. Веласкесу был нужен помощник, находчивый и проворный. Его выбор и пал на Кортеса, который с радостью принял предложение. Но Эрнан не согласился с ролью военачальника, которую ему прочил Веласкес. Наученный собственным опытом, он испросил себе гражданскую должность с большой политической и финансовой ответственностью: Кортес был назначен казначеем экспедиции!

Можно только восхищаться, с какой ловкостью он провернул это дело. Для начала он убедил Веласкеса в своих верноподданнических чувствах, приложив все усилия, чтобы снискать его благосклонность и завоевать доверие. Он сумел войти в то, что сегодня назвали бы его кабинетом, получив должность секретаря. Одновременно Кортес заигрывал и с центральной властью, то есть с королем. Но как подступиться, если корона взяла сторону Диего Колумба, которому Кортес служить не желал? Да просто подмазать. Еще до отзыва Овандо осторожный король Фердинанд направил на остров в лице Мигеля де Пасамонте своего чиновника, которому был поручен контроль за перевозкой налога – королевской квинты. Этот «министр финансов» Индий был на самом деле единственным официальным каналом, который связывал Санто-Доминго и Кастилию. Кортес установил с Пасамонте приятельские отношения, и тот сделал его своим уполномоченным на Кубе. Эрнан оказался таким образом под двойной защитой – Веласкеса, назначенного Колумбом, и Пасамонте, назначенного королем. Кроме того, все золото экспедиции проходило через его руки. В двадцать шесть лет Кортес обрел власть.