Мы пили из пары бокалов, которые мой великий человек достал из коробки в углу.

Потом он заговорил о литературе, да так хорошо, что несвежая постель, грязная комната, жена и ребёнок как будто перестали существовать. Несмотря на немытые руки и нестираный халат, он снова встал на путь величия. Изящным жестом он поднял бокал, взглянув на рубиновое вино, а сам рассуждал об Эдгаре Аллане По и его методах… От По мы перешли к детективам и детективным историям: Габорио, Шерлоку Холмсу и аналитическому подходу а потом к взаимодействию критики и искусства.

«После ужина», 1884 г., слева направо: Генри Ирвинг, Дж. Л. Тул и Сквайр Бэнкрофт, фотография рисунка, Фил Мей.

По словам Рэнсома, этот исключительный романист со временем добился определённых успехов и отказался от своего экстремального богемного образа жизни. В его случае самоотверженность и преданность, очевидно, окупились, хотя можно предположить, что время от времени он возвращался к своим старым привычкам. Ведь Рэнсом также говорит: «Бродяжничество — зависимость, от которой труднее всего убежать». В конечном итоге, однако, большинство представителей богемы, реальных или вымышленных, изменили своему пути, выйдя на пенсию или просто исчезнув на некоторое время, как, например, Холмс.

В любовных романах того периода, главными героями которых были преимущественно женщины, богема могла выступать искушением, ловушкой или неким обрядом посвящения, и погружение в неё всегда было временным. Капри, героиня романа Дж. Фицджеральд Молли «Никаких чудес. История богемной жизни», — натурщица (предшественница «Трилби» дю Морье), сперва бедная и беззаботная, предполагает, что вскоре оставит подобный образ жизни. «Я часто желаю, — говорит она художнику Марку, своему возлюбленному, — быть не такой богемной, как сейчас. Это всё очень хорошо и приятно, когда ты молод, но здесь, в Лондоне, надо становиться на путь респектабельности и благосостояния ещё подростком, особенно если ты женщина». Береника, наивная героиня романа Фанни Эйкин-Кортрайт «Богемная история любви», проводит время с мужчиной, которого считает своим дядей, бедствующим писателем, смирившимся с неудачей. «Приехав в Лондон два года назад, я был полон великих устремлений, — говорит он ей, — но теперь всё кончено». Он предпочёл бы «удобное кресло, уютный кабинет, хорошую гавайскую сигару в зубах, змеящиеся струйки дыма, мечты и мысли, грустные или весёлые, но только не свои, а других людей, о которых можно просто почитать». Эйкин-Кортрайт была набожной христианкой и учительницей в школе для девочек, которая придерживалась доктрины «гендерного разделения»; её героиня получит некоторые жизненные уроки, наблюдая мужскую неудовлетворённость жизнью. В более позднем произведении этого течения, романе Флоренс Уорден 1899 года «Богемная девушка», о котором мы говорили выше, героиня «не была богемной с рождения — не была одной из них. Красивый дом в пригороде Лондона и очаровательная квартира в Париже; в этих окрестностях Дайна и Милдред Уальд росли с самого детства и до тех пор, пока не стали яркими молодыми женщинами». Когда семья Уальдов разоряется, девочки получают работу в театре, живут в каморке и пользуются вниманием мужчин, но в конце концов счастливо выходят замуж. Хотя богема выживала в новых изменённых формах, многие описания поздневикторианской богемы были записаны постфактум и потому неизбежно проникнуты ностальгией. После Первой мировой войны стало ясно, насколько изменился мир; Лондон тоже стал совсем другим. Записывая свои мемуары в 1919 году, художник Гарри Фернис отдал неоднозначную дань уважения тому, что потерял за прошедшие годы:

Все эти зловонные трущобы сровняли с землёй, и на их месте возникли величественные и внушительные сооружения, в которых теперь находятся кабинеты «Маркони-компани», колониальные учреждения, банки и т. д., а также великолепные газеты и другие конторы. Существование богемы в подобных условиях было бы невозможным. Получился бы пошлый анахронизм, да и на самом деле богемность отмерла скорее благодаря архитектурному гению, нежели чем капризам моды или фортуны.

Аналогично журналист и драматург Джордж Р. Симс написал в 1917 году, что видит вокруг себя совсем другую картину, совсем не такую, какую помнит.

На страницах своей книги «Шестьдесят лет воспоминаний о богемном Лондоне» он в одиночестве бродит по улицам:

Я обнаружил себя ночью на Стренд и Лестерской площади и Шафтсбери-Авеню, где пролегали старые границы Театроленда, и увидел перед Храмами Феспида только призрачный голубой свет, обозначающий вход в полицейский участок.

Пятьдесят лет назад в Театроленде не было пылающих электрических огней, а только мерцающие газовые светильники…

«Ночной Лондон», вокзал Чаринг-Кросс, ок. 1910 г.

Мы, конечно, можем отвергать воспевание газового освещения XIX века как навязшее в зубах лондонское клише, но в то же время прекрасно осведомлены, какой вклад вызываемые им эффекты вносят в создание атмосферы рассказов про Холмса, подобно театральным софитам или занавесу, скрывая очертания и добавляя таинственности, перевоплощая простых людей в городские легенды. Некоторые утверждают, что богема — и современная, и историческая — должна всегда рассматриваться как вид культурной иллюзии. Однако подобные свидетельства обладают достоверностью не только в поэтическом смысле. И когда лампы в конце концов канули в Лету, опыт целого богемного поколения отправился вслед за ними.

Риджент-сёркус, Оксфорд-стрит, ок. 1890.

Центральный Лондон Шерлока Холмса в фотографиях и открытках

На этих фотографиях и открытках запечатлены детали и общие виды центрального Лондона, недалеко от которого, в доме 221-б по Бейкер-стрит, находились комнаты, где Шерлок Холмс принимал своих клиентов. Здесь представлены два противоположных взгляда на Лондон. На фотографиях Коберна одинокий кэб тащится по центру грязной дороги, в воздухе висит густой туман, а на фотографии Риджент-сёркус тротуары забиты прохожими, а проезжая часть — кэбами, омнибусами и телегами. Просто так дорогу не перейдёшь — небезопасно.

На реке также многолюдно: множество буксиров, пароходов, барж и лихтеров. Огромные отели — новый элемент города, занимающий видное место в рассказах о Шерлоке Холмсе, как и основные железнодорожные вокзалы.

Портленд-плейс, 1906 г Элвин Лэнгдон Коберн.