— У тебя все в порядке, начальник?

— Так точно! Вы-то сами съездили нормально? На ментов не нарвались?

— Мы нормально. Я спросил, как у тебя дела?

— Тоже все в порядке, правда…

Водитель внимательно посмотрел на прапорщика:

— Что «правда»?

— Правда, звонили мне непонятно откуда, но не из нашего штаба!

— И что?

— Интересовались, какие машины прошли через пост за три часа до закрытия блокпоста.

— И что ты им ответил?

Щербатый прапорщик как-то по-шакальи усмехнулся:

— Сказал, две легковушки в одну сторону ушли, три или четыре — в другую. Но про ваши джипы ни-ни.

К оконцу водителя наклонился сам Асханов, но так, что начальник поста его не видел. Спросил:

— Тут и поблизости ничего подозрительного не произошло?

— Нет, помощник мой ходил, смотрел округу, все чисто.

— Ну, гляди!

В разговор вновь вступил водитель, спросил прапорщика:

— Деньги ждешь?

Тот замялся:

— Да не мешало бы получить обещанное!

— За автобусы мало получил?

— Нет! Нормально! Всегда бы столько!

— Ха! Будешь себя хорошо вести, заработаешь за месяц столько, сколько за всю службу тебе твое сраное правительство не заплатит. Держи!

Чеченец протянул начальнику блокпоста пачку долларов:

— Здесь три штуки. Половину возьми себе, остальные среди своих контрактников раздели, чтобы молчали. И запомни, с нами следует дружить. Ведь получать баксы лучше, чем пулю в живот или нож в горло, да?

Водитель рассмеялся.

Сидевший рядом Асханов одернул подчиненного:

— Хватит базарить, поехали!

Чеченец скомандовал прапорщику:

— Открывай шлагбаум.

Тот подбежал к металлической трубе, за трос поднял ее. Джипы, пройдя пост, скрылись в темноте. Установив шлагбаум на место, прапорщик быстро отсчитал свою долю, положил деньги в боковой карман. Из укрытия к нему подошел сержант-контрактник:

— Ну как, Василь, рассчитались чурбаны?

— А куда бы они делись?

Голос прапорщика звучал грозно и браво.

Он передал сержанту оставшиеся деньги:

— Пятьсот тебе, остальное раздели среди своих, понял?

— Базара нет! А эти, черномазые, не говорили, трахнули они проституток в Кабаше?

— А сам-то как думаешь?

— Трахнули! У них бабла немерено. А за бабки любая даст. Эх, и что за жизнь? Черные трахают наших молоденьких шлюшек, а мы с тобой санинструктора Машку, и то по очереди!

Объяснение для сержанта: прапорщик пропустил чеченцев, чтобы те посетили проституток в Верхнем Кабаше.

Контрактник облизнулся:

— Ну, ничего, теперь и у нас деньжата появились. Слышь, Вась, а давай я завтра в поселок слетаю да блядей на пост привезу. Хоть ночь, но оторвемся. По сотке кинем — и все дела!

Прапорщик отверг предложение подчиненного:

— Ты это брось, гигант половой мысли. Никаких блядей. Вернемся в часть, тогда топчи, кого и когда хочешь, а здесь бардак разводить не дам! Есть Машка, ее и долби. Короче, я спать… А ты неси службу бдительно, чтобы ни один Казбек к блокпосту не подошел.

— Не волнуйся. С капустой, — сержант похлопал себя по накладному карману, — и служба веселей пойдет!

Начальник поста скрылся в блиндаже. Там, в своем отсеке, в тайник меж бревен положил только что заработанные полторы тысячи долларов и лег в постель. Тут же кусок палатки отодвинулся, и в темноте прапорщик различил физиономию Машки:

— Василь? Не спишь?

— А ты чего блудишь?

— Так тебя ждала! Примешь?

Прапор вздохнул:

— Иди. Что ж с тобой делать?

Худая женщина, сбросив с себя халатик, юркнула под простыню прапорщика. Вскоре послышались ее ахи и охи, единственные в наступившей тишине звуки в блиндаже.

Утро встретило Калинина докладом Литинского, сообщившего, что после убытия Али Асханова со свитой из зоны контроля спецназа в усадьбе Эдаева ничего заслуживающего интереса службы не произошло. Полковник подтвердил отданное ранее распоряжение капитану Литинскому после смены: всем нарядом прибыть к нему в кабинет.

В 6.20 четверга 24 июля в кабинете Калинина собрались сам командир «Грозы», его заместитель подполковник Данилов, капитан Литинский с прапорщиками Гоголевым и Климовым.

Начальник поста наблюдения повторил то, что ранее докладывал в штаб по связи.

Выслушав его, полковник обратился к Гоголеву:

— Иван Иванович, нам известно, что в свое время вы служили под началом Асханова. Уверены ли вы, что вчера около полуночи на удалении в несколько сот метров возле дома Эдаева видели именно Асханова?

Прапорщик поднялся:

— Было такое дело, служил я в роте Асханова два года. Кстати, отмечу, неплохим командиром был нынешний главарь незаконных бандформирований, по крайней мере солдаты его уважали. Но это так, к слову. Запомнил ли я своего командира? Поверьте, запомнил. И вчера узнал его. Главным образом из-за того, что он был без бороды. Все привыкли видеть на экране телевизора Асханова этаким бородачом, но на этот раз бороды не было. И я видел его через оптику двенадцатикратного увеличения. Мог ли я обознаться? Нет, не мог. Да и заснял я Асханова, вот камера, можете посмотреть!

Данилов взял у Гоголева камеру, подсоединил шнуры от нее к телевизору, отмотал пленку назад, включил воспроизведение. На экране возникли два подъезжающих к дому Эдаева джипа. Вот они остановились. От ворот к ним вышел Шаид. Дверки вездеходов отворились одновременно, и из них высыпала группа из восьми человек, окруживших трех боевиков в каракулевых шапках. Кроме этих шапок и лиц людей из вооруженной охраны, ничего разобрать было невозможно. Да и толпа сразу вошла во двор, и камера фиксировала только их спины.

Гоголев объяснил:

— Это момент прибытия гостей! На этот раз ничего путного, как сами видите, я снять не смог, не ту позицию выбрал, о чем доложил капитану Литинскому.

Офицер подтвердил, что так оно и было. Прапорщик продолжил:

— Затем сместился правее. Эти кадры, — он показал на телевизор, — можно пропустить, ровно пятнадцать минут я снимал общий план усадьбы, фиксируя месторасположение охраны.

Заместитель Калинина перемотал пленку вперед.

На этот раз на экране высветился выход свиты чеченцев, и посередине знакомое лицо. Оно вдруг заняло весь экран. Это Гоголев приблизил снимаемую картинку.