Афина поскребла передней лапкой брезент, зажмурилась, глядя на заходящее солнце, и начала:

— Это свирель. Точнее — сиринга. Старинный и очень редкий инструмент. Он имеет особенный строй, это значит, что звуки, которые умеют извлекать из неё «двуногие», тоже особенные. Они заставляют людей плакать и смеяться и действуют даже на нас.

Ричи вспомнил магические звуки, которые привлекли его внимание тогда, в трюме, звуки, скребущие изнутри будто нежными коготками, наполняя кошачье сердце светлой прозрачной тоской, и только покачал головой.

— Много лет назад её нашёл дедушка моей «двуногой», он был известным археологом и знал толк в таких вещах, — продолжала Афина. — Он нашёл её в месте, овеянном легендами и сказками, а «двуногие» очень любят различные сказки и верят в них. Вот и моя считает, что это не простая свирель, что она принадлежала древнему божку Пану, «двуногому» с копытами и рогами. Играя на этой дудочке, он мог заставить смеяться и плакать всё живое. Конечно, скорее всего, это просто очередная чушь, не достойная внимания кошек, но, может быть, именно благодаря вере в эту сказку «двуногая» начинает играть и танцевать как богиня, стоит дудочке издать первые ноты.

— В котективной практике это называется «самовнушение», — с важным видом успел вставить Ричи.

— Ах, может быть, — кивнула Афина. — «Двуногая» вбила себе в голову, что больше ни на одной дудочке она сыграть не сможет. Как бы там ни было, без этой свирели мы пропали. Уже завтра мы должны выступать на театральном фестивале, сразу же после прибытия! Мы так стремились на этот фестиваль, и если выступление не состоится, боюсь, это окончательно расстроит мою «двуногую», а я так привязана к ней. Да и сама я, признаться, влюблена в наш номер, в танце я начинаю жить по-настоящему, становлюсь чем-то большим, чем обычная серая кошка. Но теперь всё это украдено. Ах, как глупо! — тяжело вздохнула она.

— Не стоит так расстраиваться, — сказал Ричи, стараясь выглядеть как сама уверенность и надёжность, — теперь за дело взялся котектив, и мы непременно найдём какое-нибудь решение.

Он задумался. С одной стороны, дело не стоило и колбасной шкурки. Подумать только, какая-то дудочка! Были в его котективной практике дела и посерьёзней. Но с другой стороны… эта свирель была ключом к надёжно запертому сердцу Афины. Красота и изящество кошки были стимулом взяться за это дело серьёзно.

— Хм, мы ведь можем попытаться найти похожую дудочку на берегу, в порту, где остановимся, ещё есть время, — после недолгого раздумья предложил Ричи.

— Ах, ну я же говорила, у неё особый строй, старинный, возможно, ничего похожего и вовсе в мире нет! — с досадой промяукала кошка. — К тому же «двуногая» верит в волшебство именно этой дудочки и на любой другой играть вообще не сможет! А без музыки весь номер превратится просто в кошачьи прыжки! С таким выступлением стыдно показаться даже на сегодняшнем празднике Посейдона, на этом смотре самодеятельности, без свирели мы провалимся даже там!

Ричи прохаживался по брезенту спасательной шлюпки, размахивая чёрным пушистым хвостом. Он старался использовать свой пытливый ум на сто процентов.

— Тогда, быть может, удастся использовать запись? Ну, на таких блестящих дисках. Вы включите её и исполните свой танец, как задумано. Ведь на записи будет та самая дудочка!

— Конечно же, мы не делали записей! — раздражённо фыркнула Афина. — Каждое наше выступление — это стихия, это буря! Мы растворяемся в музыке и танце! Как такое можно записать? Чушь! В любом случае вся магия была в этом инструменте, без него «двуногая» не сможет выступать. Придётся отменить наш номер на фестивале, а мы так готовились к нему. Теперь она окончательно падёт духом, и что же тогда делать мне?

Она резко отвернулась к морю, чтобы кот не увидел, какие эмоции написаны на её прекрасной мордочке, и только бешено вилявший хвост выдавал её ярость. Ну ведь чувствовала же, что никакого толку не будет от этого неотёсанного остолопа! Похоже, что все его котективные способности оказались всего-навсего выдумкой, чтобы подлезть к ней поближе. Сколько времени потратила на пустую болтовню! Так и знала, что нельзя доверять этим котам! Все они одинаковые и хотят только одного!

Ричи потёр нос лапой и задумался. Настало время взяться за расследование всерьёз. Дудочку явно украл кто-то из кошачьих братьев, котектив прекрасно понял это из улик, щедро оставленных преступником в каюте у Фотини. Но зачем? Может, чтобы передать своему «двуногому»? И где бы потом этот «двуногий» на ней играл? На вечернем празднике Посейдона? Нет, глупость, слишком топорно. Здесь что-то другое.

— Что ж, тогда ничего не остаётся, кроме как искать похитителя, тем более что это будет проще, чем поймать мышку в тёмной комнате, — спокойно и уверенно заговорил он. — Дудочку украл не «двуногий», это явно работа нашего кошачьего собрата, причём хладнокровного и подготовленного. Итак, кошек на корабле всего семь, и новым взяться неоткуда, не приплыли же они с моря? Вас я, естественно, сразу же исключаю, значит, остаются шесть — четверо «маусхантеров», рыжий фигляр и ваш покорный слуга. Определённо, один из шестерых и украл дудочку. Но кто именно? И зачем эта дудочка коту?

Афина перестала дёргать хвостом и повернулась лицом к Ричи. Вот так поворот! Похоже, она всё-таки его недооценила. Может быть, у него всё же получится спасти их выступление?

Профессиональное чутьё подсказывало Ричи — скоро одной важной тайной станет меньше. С одной стороны, это его радовало. С другой, давало повод для лёгкой грусти. Ему всегда было мало просто найти ответ. Клубок надлежало распутать окончательно и бесповоротно — чтобы ни одного узелка не осталось! Конечно, по ходу расследования улики будут отпадать, но подлинный сыщик всегда идёт по следу до конца. И использует для установления истины все доступные средства и приёмы. Например, следственный эксперимент.

Можно ли открыть иллюминатор в прыжке? Этот вопрос крайне занимал Ричи, и он совершил с десяток попыток, но все до единой оказались безуспешными. Он не мог дотянуться ни носом, ни лапой, ни даже кончиком когтя. Шумно переводя дух, Ричи подвёл итог — Рыжику такой трюк точно не под силу, жалкий пьяница не одолел бы и вполовину меньшую высоту. Впрочем, иногда не обязательно быть чемпионом по прыжкам в высоту, смекалка помогает преодолевать и не такие препятствия.

Он обшарил взглядом палубу и все закоулки вокруг. Его взгляд зацепился за некий угловатый предмет в тени. Через минуту котектив приволок под самый иллюминатор большой дощатый ящик. Сердце бешено билось — ноша оказалась очень тяжёлой. Ричи примерился и с разбегу вскочил на ящик, а оттуда, оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, взмыл ввысь. Пушистой грудью кот врезался в толстое стекло иллюминатора, тот распахнулся, и он приземлился вслепую.

«Чудом не расквасил нос и не переломал лапы. Мне ещё повезло, что иллюминатор оказался открыт, — пронеслось в голове. — Неее, Рыжик однозначно не справился бы в прыжке с закрытым иллюминатором. Следственный эксперимент, «сын ошибок трудных», можно считать завершённым!»

Приказ Маршала был прост и недвусмысленен. Отдыхать и набираться сил. Он именно так и сказал. А потом добавил: «Я особенно рассчитываю на тебя, Элефант». Что ж, не привыкать. Всю жизнь на широкие плечи и крепкую шею Элефанта ложился груз ответственности. И он не роптал, нет. Нёс тяжесть и не гнулся. Ему это было даже приятно. Никто, кроме нас, так, кажется, говорят о себе русские десантники. Однако этот приказ Элефант проигнорировал.