В одном из донесений Е. А. Черепанов написал, что сын его Мирон в будущем сможет заменить его на работе. Демидов тут же ухватился за эту мысль, он стал надеяться, что, даже если «старый» механик выйдет из строя, молодой преемник своим старанием покроет все затраты. «Старайся заблаговременно приучить своего сына к тому, что тебе известно, дабы, когда ты не в силах будешь действовать, он мог занять твое место», – талдычил Демидов. Однако в циничной хозяйской откровенности для Ефима Черепанова был один плюс – он мог сослаться на волю Демидова и обеспечить сыну Мирону, а заодно и племяннику Аммосу самую лучшую подготовку, без оглядки на «господ правящих». Те ведь свое недоброжелательство к отцу автоматически перенесли и на младшее поколение семьи Черепановых. Хотя и без какой-то дополнительной подготовки (притом что знаний и умений лишних не бывает) Мирон Черепанов в ту пору уже был вполне сложившимся конструктором. В письме, написанном Демидову весной 1825 г., Ефим Черепанов так характеризовал успехи 22-летнего сына: «Находясь при мне, он уже приобрел некоторые познания по механической части, а равно и по другим предметам и имеет такую же к сему занятию склонность, как и я». Черепанов-старший никогда не упускал случая расширить кругозор сына, познакомить его с техническими новинками. Когда весной 1825 г. его командировали в Петербург для ознакомления с тамошними заводами, Черепанов настоял, чтобы сын был прислан к нему «для осмотра на практике разных машин». Числясь плотинным Выйского завода, Мирон Черепанов фактически являлся помощником главного механика всех нижнетагильских заводов. К этому времени он уже был женат, однако продолжал жить с отцом. В письме от 9 марта 1828 г. Ефим Черепанов писал о составе своего семейства: «Оное… состоит из 7 человек, т. е. меня, имеющего от рода 53 года, моей жены 50 лет, моего сына и его хозяйки (Евдокии Петровны), имеющей от роду 22 года; сын мой имеет уже трех дочерей, из коих старшей (Епистимии) – 4 года, средней (Антонине) – 2 года и младшей (Федосье) – ½ года».

В мае 1826 г. Черепановы приступили к созданию на Выйской «фабрике» парового двигателя собственной конструкции. Он предназначался для откачки воды с Анатольевской шахты. Это была не первая паровая машина конструкции Черепанова. Прежде он сделал небольшую машину, которая «заменяла силу четырех лошадей». Одновременно Ефим Черепанов поставил вопрос о возможности постройки еще одной паровой машины. Он хотел строить их одну за другой. Демидов же осторожничал, он ответил, что о двух паровых машинах говорить еще рано – не был уверен, что этот механизм окажется достаточно выгодным. Тем временем работа над машиной, предназначенной для шахты, кипела. По рисункам и деревянным моделям Черепанова изготовлялись чугунные и железные детали. Черепанов-младший принимал участие в работе. Его выдающиеся способности были замечены заводовладельцем, который известил Ефима Черепанова, что собирается отправить Мирона в Петербург, а после и за границу. В столице Мирон пробыл с января по март 1827 г. Петербургская контора докладывала Демидову, что он приобрел дополнительные познания в различных областях техники. Однако вскоре Мирон был вынужден покинуть столицу (не смог поехать и за границу). Причиной стало ухудшающееся здоровье отца, который уже не мог один, без надежного и умелого помощника, справляться с монтажом паровой машины в специально построенном для нее каменном корпусе, а также с другими заданиями, которые продолжали давать ему и сам Демидов, и заводская администрация.

К осени 1827 г. сооружение паровой машины завершалось, она, вероятно, могла бы быть построена значительно быстрее, если бы Черепанова не отвлекали другими поручениями, мешавшими ему сосредоточиться на главной задаче. Тем не менее успехи Ефима и Мирона Черепановых, похоже, начали убеждать Н. Н. Демидова в необходимости продолжать оснащение уральских заводов паровыми машинами. Впрочем, не только уральских. Он послал Ефиму Черепанову письмо, в котором спрашивал, сможет ли Мирон самостоятельно создать такую же машину на суконной фабрике в Завадовке, расположенной в окрестностях Одессы. Черепанов ответил, что сын может это сделать, однако выполняет столь значительную часть работы по сооружению паровых машин на нижнетагильских заводах, что, если уедет, Ефиму будет весьма затруднительно справляться одному. Черепанов предложил хозяину создать такую машину в Нижнем Тагиле и уже готовую отправить в Одессу. Он также справлялся, для каких именно работ Демидов предполагает использовать эту машину. Может, ему сгодилась бы и та, самая первая, заменявшая «силу четырех лошадей»? Демидов долго не отвечал, а потом, скорее всего по наущениям управляющих, отказался от мысли использовать паровой двигатель в суконном производстве, о чем и уведомил Черепанова.

Испытания паровой машины Черепановых состоялось в декабре 1827 г. Они прошли успешно. К февралю 1828 г. машину соединили с насосной установкой шахты, и она вступила в эксплуатацию. Постройка Анатольевской машины стала выдающейся победой мастеров-самоучек, в совершенстве овладевших той самой наукой практической механики, которую, по убеждению Демидова и его приказчиков, они совершенно не знали. К сожалению, в архивах не удалось обнаружить изображения Анатольевской паровой машины, так же как и ее предшественниц – небольших черепановских машин 1820 и 1824 гг. Однако, судя по устным описаниям, она принципиально не отличалась от одной из последующих черепановских машин, чертеж которой сохранился в Государственном архиве Свердловской области (ГАСО). В архивных документах разных лет мощность Анатольевской машины оценивается по-разному – в 20 и 30 лошадиных сил. В любом случае это уже был довольно мощный агрегат, особенно если учесть, что самые первые паровые машины «заменяли 4 лошадей». Черепановские недоброжелатели, правда, и тут нашлись – они попытались убедить начальство в том, что машина Черепанова «съедает» слишком много дров. Однако их коварный замысел разбился вдребезги, потому что на самом деле потребление топлива было очень умеренным. Зная недоверчивость своего хозяина, Черепанов решил сослаться на авторитеты. В письме от 13 апреля 1828 г. Е. А. Черепанов, отметив, что Анатольевская машина «действовала в продолжении 7 недель безостановочно и без малейшей поправки», сообщал: «Во время ее действия находился в заводах ваших начальник Богословских заводов, любопытствуя видеть оную и ее действие, изволил осматривать и нашел сию машину очень полезною для рудников». Сослался Черепанов также на положительный отзыв о машине «начальника Екатеринбургских горных заводов», который, узнав об Анатольевской машине, прислал своих специалистов для осмотра черепановского детища, и те остались довольны увиденным. Опираясь на эти мнения, Ефим Черепанов пишет Демидову: «Из сего изволите усмотреть, что полезные устройства, облегчая силы трудящихся, вместе обращают внимание на себя соседственных заводчиков и увеличивают славу заводов». Т. е. Черепанову приходилось постоянно убеждать заводовладельца в полезности своих изобретений – тот взял за правило вечно и совершенно безосновательно в ней сомневаться.

Не только «соседственные заводчики» наведывались поглазеть на черепановскую машину, в Нижний Тагил наезжали и ученые мужи. Так, в 1828 г. на Урале побывал А. Я. Купфер, член Петербургской академии наук и профессор Института путей сообщения. Пять лет спустя Купфер выпустил в Париже книгу «Путешествие по Уралу». Описывая нижнетагильские заводы, он отмечал, что там начинается применение паровых машин. При этом никаких упоминаний о Черепанове в книге нет. Купфер назвал его «одним сибирским механиком». Что, впрочем, неудивительно – сведения о машине Купферу предоставили заводоуправления, те самые «правящие господа», которые всегда терпеть не могли Черепанова и завидовали ему. Также с профессором общался новый заводовладелец Павел Николаевич Демидов, который, по-видимому, тоже не счел нужным упомянуть имя строителя паровой машины.