— Вот именно. Я отвезу нас ко мне. Пять часов сна — и мы снова будем полны сил и решимости.

Я сдаюсь. Я правда очень хочу спать. Глаза закрываются сами собой. А нотки заботы в его голосе не воспринимаются как способ подъебать или соблазнить — они воспринимаются просто как нотки заботы от такого же заебанного человека, как я сама.

Вот только нас ждет увлекательный облом. Как только мы загружаем наши уставшие тела в лифт его дома и нажимаем кнопку нужного этажа (а этаж у Артема, напоминаю, роковой тринадцатый), свет над нами трещит и гаснет, и только что сомкнувшиеся створки кабинки оставляют нас в кромешной темноте и тишине.

21 глава. Взаперти

— Ладно, сколько у тебя осталось зарядки на телефоне?

Я нажимаю кнопку сбоку корпуса, загорается экран блокировки:

— Тридцать четыре процента, — отвечаю мрачно.

Артем в ответ подсвечивает лицо своим гаджетом:

— У меня сорок один, и еще есть пауэр-банк на целую зарядку, а может и полторы, так что думаю, можно не волноваться.

— Прикалываешься что ли?! — я взрываюсь. — Не волноваться?! Мы застряли в одном из пяти лифтов в подъезде, кнопка вызова диспетчера не работает, а связи нет! Как думаешь, как скоро кто-то задумается, почему последний лифт справа никогда не приезжает на вызов пассажиров?!

— Вообще, думаю, об этом задумается только уборщица через пару-тройку дней, — признается мужчина. — Но утром ведь люди пойдут на работу, мы услышим шаги и будем кричать и звать на помощь. У консьержки завтра выходной, но ее коллега из соседнего подъезда наверняка заглянет к нам около полудня…

— Наш рабочий день начинается в восемь! — рявкаю я, и он затыкается, понимая, что сморозил глупость и нихрена меня не успокоил.

Вот ведь придурок. Меня аж трясет, и сон моментально отступает на задний план. Какое уж тут спать, когда на кону работа в компании моей мечты! Мы просто обязаны выбраться из этого гребанного лифта до утра, иначе… иначе прием сорвется, и мы будем с позором уволены! А уж о положительных рекомендациях и говорить не стоит. Представляю, как разнесет нас Котик в сопроводительных письмах. После такого нас вообще вряд ли возьмут хоть в одну приличную компанию.

Я вожу включенным телефоном из стороны в сторону, поднимаю его над головой или опускаю к самому полу. Ничего. Даже экстренные вызовы заблокированы, а то я давно позвонила бы в службу спасения. И откуда тут такая глухая изоляция?!

— Блять!

В бессильном гневе я съезжаю спиной по стенке и опускаюсь на пол. Наверное, он грязный, но в темноте все равно нихрена не видно. Только вот заднице холодно. Кабина не успела поехать, так что под нами — даже не лифтовая шахта, а тупо подвал, откуда веет влажной прохладой даже этой теплой июльской ночью.

Артем недолго думая садится рядом со мной. Он уже тоже сто тысяч раз попытался позвонить по номеру экстренной службы, но все бесполезно: из-за толстых металлических стенок связь сюда не пробивается.

Несколько минут мы сидим молча в полной темноте и тишине, вынужденно слушая дыхание друг друга. Потом Артем все-таки подает голос:

— У меня есть сухарики, будешь?

— У меня есть вода и влажные салфетки, — отзываюсь я мрачно и нащупываю в темноте свою сумку. Мы кое-как протираем руки и принимаемся хрустеть. Что нам еще остается? Впрочем, уже через минуту я жалею об этом: плотный пряный запах заполняет маленькое пространство лифта, а чужое причмокивание в пятидесяти сантиметрах от моего уха откровенно раздражает. В конце концов, я быстро встаю на ноги и наощупь отвинчиваю крышечку от бутылки с водой, чтобы сделать один большой глоток.

— Поделишься? — слышится снизу.

Я нехотя протягиваю бутылку Артему:

— Только много не пей, там и так всего половина, а нам еще черт знает сколько тут сидеть.

— Ага, но от сухариков так пить хочется…

Ну конечно, блять. Говорю же, нечего было и начинать их жрать.

— Мы должны как-то выбраться отсюда, — рычу я.

— Каким образом? — голос мужчины звучит почти насмешливо, и я вспоминаю, что вообще-то ненавижу его. А всего час назад казалось, что мы отлично поладили.

— Это ты виноват.

— И в чем же я опять виноват? В том, что электричество отключили? — он снова иронизирует. — Ох, ну прости, козочка. Не смог предугадать, когда на станции случится сбой.

— Пошел ты, — шиплю я. — Если бы мы остались на работе, ничего этого не произошло бы.

— Я просто хотел, чтобы мы немного поспали.

— Ты! Чтобы ты поспал! — я ставлю ударение на местоимение. — Мой сон тебя не волнует!

— Неправда, — невозмутимо отвечает придурок, и я даже слышу нотки обиды в его голосе. — Мы в одной лодке, вообще-то. Облажается один — вылетят оба, помнишь?

— Ага, — фыркаю я. — Ну что же, спасибо за заботу!

— Ты все еще можешь поспать. До шести утра точно никто не будет выходить из подъезда и не услышит нас.

— Предлагаешь мне спать тут, на полу?! Чтобы утром у меня заложило нос и заболело горло?! Чтобы к вечеру я не смогла вести никакой прием?!

— Нет, можешь сесть ко мне на колени и откинуться мне на грудь.

— Да у тебя же член тут же встанет! — я морщусь, хоть и почти не вижу в темноте его рожи. Поставленные на минимум яркости смартфоны высвечивают только общие очертания.

— Ты прижмешь его жопой, не встанет, даже если захочет, — он не сдерживает смешка, а я закатываю глаза в темноте. — Давай уже, иди сюда. Ты устала и поэтому такая злая. Заебала, коза.

— Сам заебал, придурок, — рыкаю я в ответ, но покорно опускаюсь на пол, залезаю к нему на колени, вытягивая свои ноги поверх его ног и откидываясь спиной на его грудь. Охуеть удобно, конечно.

— Ты тяжеленькая, — я чувствую, как Артем улыбается у самого моего уха.

— А ты костлявый и неровный, — парирую я сердито.

— Спи уже.

— Ты правда думаешь, что я смогу так уснуть?!

— Да, если заткнешься.

Я резко открываю глаза и утыкаюсь взглядом в кромешную тьму. Нашариваю на полу лифта свой телефон и зажигаю экран. Щурюсь. Пять сорок семь. Значит, на три часа мне все-таки удалось уснуть? Удивительно. Артем тоже спит и мерно сопит мне прямо в ухо. Я осторожно слезаю с него, нащупываю бутылку с водой, делаю глоток, второй… Потом слышу какой-то шум снаружи. Вскакиваю на ноги. Это кто-то зашел в подъезд? Или кто-то выходит из него?

— Эй! — кричу я, принимаясь ударять кулаками по металлическим створкам