А потому, что я придумала свой бизнес для радости, денег и спасения мира. Я уверена, он будет суперуспешным и прибыльным (франшиза по всему миру).

Но я же не дура и умею приблизительно сосчитать прибыль: дети, умноженные на цену обучения, минус аренда помещения (затраты на учителей, администраторов, уборщиц и учебные пособия можно не считать, по сравнению с арендой они незначительны). При нынешних ценах на аренду моя прибыль – это жалкое отрицательное число. Аренда делает мой бизнес навсегда нерентабельным.

Откуда же взяться радости при нерентабельности бизнеса? Не хочу плохого настроения по первым числам месяца, не хочу, внося арендную плату, думать «черт, ну я и неудачница», не хочу итоговой депрессии от того, что у меня ничего не получилось. (И вы тоже подумайте – на фига вам дополнительные неприятные мысли к тем, что у вас уже имелись?)

ПОУЧЕНИЕ. Вот мое гениальное ноу-хау: ничего (я имею в виду вообще ничего) не вкладывать, кроме себя, чтобы потом не было больно и обидно. Свои способности, свой труд – это да, этого не жалко. Но не деньги, не кредиты, а то так можно увлечься и квартиру заложить.

Когда я придумала свой бизнес, я сразу же знала, что

– или ничего не получится,

– или бизнес возможен только у меня дома.

У меня дома, да.

Просто я не хотела сразу об этом думать. Открыть свой дом – это большая смелость, открыть свой дом может только человек, в доме которого нет ничего неприятного, все красиво, повсюду не разбросано неглаженное белье и старая обувь, велосипед не падает на голову, не летает моль, не пахнет кошками… человек, в жизни которого нет неприятных стыдных сторон. Обычно это очень смелый независимый человек, каковым я и являюсь. Но было очень страшно об этом думать.

И было очень страшно сказать об этом друзьям. Потому что они в ответ тоже что-нибудь скажут. Для меня важно, кто что сказал: меня можно одобрительным словом вознести к вершинам, а можно так сковырнуть, что я костей не соберу.

Вот такие диалоги были у меня с близкими людьми.

Например, с Зинаидой-олигархом.

– Я открываю школу. Английская школа «Шалтай-Болтай» для детей.

– Молодец, мымрик. Много не заработаешь, зато стабильно. А где будет школа?

– Что где? Ах, школа. Ты имеешь в виду, где школа? Понимаю. Ты имеешь в виду, где школа. А школа будет… на Невском. Конечно, на Невском, где же еще. …Конечно, аренда, что же еще? …То есть, конечно, не аренда. Ты вообще представляешь цену аренды на Невском?! Никакая школа не окупит аренду на Невском. Что? Где все-таки будет школа? Дома. У тебя. Ха-ха… шучу. У меня. Да, у меня – у меня – у меня. У МЕНЯ. У меня ведь такая большая квартира, что в ней можно не заметить школу или университет, поэтому… как раз хорошо… Нет, университета у меня дома не будет, только школа.

Вот такие у Зинаиды-олигарха были возражения:

1. Это твой дом. Это твой дом. Изгадят все. Антикварную мебель не жалко? А картины?.. Разнесут все. Это же дети.

2. Работа и дом будут перемешаны. Это плохо.

3. Что скажет Максим?

4. Вдруг кто-то по ошибке забредет к тебе в спальню? Возьмет посмотреть твое кольцо с туалетного столика? И забудет вернуть. Это же дети.

5. Представь: в прихожей будет стоять детская обувь. Зимой. Сто пар грязных сапог в твоей прихожей. Грязные сапоги.

6. И кого-то стошнит в прихожей. И запачкают туалет. Это же дети.

Вот она, прекрасная картина моего бизнеса: пол затопчут, антикварную мебель сгрызут, стены испишут плохими словами, на картинах моим предкам пририсуют усы. Напачкают, натошнят… Это же дети!

От этих ужасных перспектив мне приснился сон: приснилось, что у меня в квартире курят. Шестилетки нагло курят у меня в квартире! А мамаши стоят в сторонке. Я возмущаюсь, а мамаши ухмыляются и говорят: «Это же дети».

Но самое страшное сказали мне не подруги: что подруги!.. Вот мужчины жестко бьют в самую точку.

– …И представь, дети сидят у камина под зеленым абажуром, читают Диккенса посреди книг и картин, тут же кот и пудель… Правда, красивый проект? – сказала я.

– Не вижу ничего красивого. Пустить в свой дом чужих людей? Подгадить Максиму? В этом нет ничего красивого, – сказал Надин муж. Пессимист и скептик.

А я думала, в этом все красиво… Сама идея – Шекспир, Диккенс, кроткие дети под абажуром, счастливые мамы, которым не нужно вечерами кричать «прочитай строчку, а то убью!», я с мудрым лучистым взглядом. Возможно, в черном, а возможно, в зеленом плюшевом плащ-палатке с вышитым на кармане попугаем (все от российских дизайнеров).

– С таким настроением бизнес-империю не построишь, – мстительно сказала я, но Надин муж не понял моего намека. Он считает, у него бизнес-империя. И он прав: его сестра, деверь, шурин, двоюродные братья, племянники (каждый умеет что-то свое) – это настоящая бизнес-империя.

Я очень расстроилась, очень!..

Это «нет ничего красивого» очень больно меня задело. Я всегда хочу, чтобы было красиво. И значительно.

Думаю, другие хотят того же: чтобы любовь была прекрасна, как в кино, и страдание красиво, как в кино, чтобы о нас спели песню, сложили легенду и сняли сериал.

Метким словом можно человека пришибить, и я, метко пришибленная, уже начала думать: наверное, единственное красивое в моем проекте – это зеленый плюшевый плащ-палатка с вышитым попугаем. А все остальное (Диккенс, дети) – некрасивое, и сама я дура.

Хорошо, что Надин муж вовремя меня остановил.

ПОУЧЕНИЕ. Наплевать на Надиного мужа. Вообще плевать, кто что сказал. Точка.

Тем более у каждого есть тот самый, единственный человек. Мой муж – а не Надин, – вот чьим мнением мне следовало поинтересоваться в первую очередь. Мой муж, а вовсе не Надин, делит со мной жилплощадь. Будущее помещение школы.

– Учить детей английскому – это мило, – рассеянно сказал Максим.

– С ума сошел? Я – учить детей английскому? Я что, репетитор, что ли? Я не собираюсь учить детей английскому! Это может сделать любая училка. Я хочу совсем другое!

– Что другое?

– Другое!

Неловко сказать: «У меня не просто фонетика-грамматика-базовая лексика. У меня к концу первого месяца обучения дети будут сами читать сказки. У меня задача создать школу, в которой дети приобщатся к другой культуре». Это звучит, словно я выступаю на заседании кафедры или на педсовете.

Неловко сказать: «Я хочу принести кое-какую пользу, хочу подметать свой кусочек мира». Это слишком интимное, таким не делятся.

Но вопрос в том, где я буду его подметать.

– Ну и что ты хочешь, чтобы я сделал? – спросил Максим.

Но это не было доброжелательное «что ты хочешь, чтобы я сделал?».