— Но мой господин! — возразил я.

— Что ты придумал на этот раз? Опять сон, ниспосланный тебе богами? — спросил вельможа Интеф, и голос его зазвучал тихо и ласково, как шипение священных кобр, которые кишели на каменном полу храма.

— Но мой господин! — Я изо всех сил старался изобразить благородное негодование. Я в самом деле красочно описал настоятелю, как Осирис явился мне во сне в образе черного барана и пожаловался, что на его празднике в храме должна пролиться кровь.

До этого жрец не возражал против реалистического представления, которым вельможа Интеф собирался развлечь фараона. Я прибегал к помощи снов, только когда был не в силах убедить вельможу иными способами. Сама мысль об участии в столь низком зрелище, запланированном вельможей на первое действие спектакля, внушала мне глубокое отвращение. Конечно, мне известно, что некоторые дикие народы Востока приносят людей в жертву своим богам. Касситы, живущие на востоке за реками-близнецами Тигром и Евфратом, бросают новорожденных в горящую печь. Караванщики, которые бывали в тех далеких странах, рассказывают и о других жестокостях, творящихся там во имя религии, например об убийствах девственниц ради хорошего урожая или обезглавливании пленных перед статуей трехголового бога.

Мы же, египтяне, люди цивилизованные, поклоняемся мудрым и справедливым богам, а не кровожадным чудовищам. Я попытался убедить своего господина в этом. Я объяснял ему, что только один раз за всю историю Египта фараон принес в жертву людей в храме Сета, а затем четвертовал их трупы и разослал забальзамированные части тел правителям каждого нома вместо предупреждения. В истории это и сегодня вспоминают с отвращением. Менотепа и по сей день называют кровавым царем.

— Это не человеческое жертвоприношение, — возражал вельможа. — Это заслуженная кара, которая будет приведена в исполнение новым способом. Ты же не будешь отрицать, милый Таита, что смертный приговор всегда был важной частью нашей системы законодательства? Тод — вор, он крал царские сокровища и должен умереть, хотя бы и для того, чтобы другим неповадно было.

Рассуждение казалось разумным, но я-то знал, что справедливость его нисколько не волнует, — он просто защищал свои сокровища и хотел произвести благоприятное впечатление на фараона, который так любил пышные зрелища. Так что выбора у меня не было. Пришлось отправиться спать, а утром рассказать свой сон настоятелю храма. А теперь вельможа Интеф улыбался мне, обнажая ряд безупречно белых зубов, и от этой улыбки кровь стыла у меня в жилах и волосы вставали дыбом.

— Послушайся моего совета, — прошептал он мне прямо в лицо. — Пусть тебе сегодня приснится другой сон. И какой бы бог ни явился тебе в прошлый раз, пусть сегодняшний отменит предыдущее повеление настоятелю и одобрит мой сценарий. Если этого не произойдет, у Расфера снова найдется работа. Это я тебе обещаю. — Он повернулся и пошел прочь, оставив меня у шатра. Меня переполняло двойственное чувство: с одной стороны, он не обнаружил влюбленных, а с другой стороны, к моему огорчению, мне теперь придется выполнить его ужасное повеление.

Однако после ухода вельможи репетиция прошла с таким успехом, что настроение мое снова улучшилось. Лостра сияла от счастья после свидания с Таном, и ее красота казалась божественной, а молодой и могучий Тан походил на воплощение молодого Гора.

Разумеется, меня не могло не расстроить появление на сцене моего Осириса, потому что теперь я знал, какую судьбу уготовил ему вельможа Интеф. Осириса играл красивый мужчина средних лет по имени Тод, который был судебным приставом, пока его не поймали на воровстве сокровищ из казны вельможи Интефа: ему понадобились деньги на содержание молодой и дорогостоящей куртизанки. Я не чувствовал особого удовлетворения от того, что мой анализ счетов выявил несоответствие доходов и расходов.

Вельможа освободил Тода из-под стражи до вынесения приговора, чтобы он сыграл роль бога подземного царства в моей мистерии. Вельможа обещал не судить его, если он хорошо сыграет роль Осириса. Несчастный Тод не подозревал, какая опасность скрывается за словами Интефа, и с рвением, достойным сочувствия, принялся играть бога, поверив, будто сможет заработать себе прощение. Он не знал, что вельможа тайно подписал смертный приговор и вручил свиток Расферу, который был не только государственным палачом, но и по моему выбору должен был сыграть Сета в нашем маленьком спектакле. Мой господин решил, что Расфер может совместить обе обязанности в тот вечер, когда мистерия будет представлена фараону. Хотя Расфер был единственным кандидатом на роль Сета, теперь, глядя, как он репетирует первое действие спектакля с Тодом, я сожалел о своем выборе. Я содрогнулся при одной мысли о том, насколько настоящее представление будет отличаться от репетиции.

После репетиции я исполнил свой приятный долг, проводив госпожу обратно на женскую половину дворца. Она не позволила мне уйти, оставив сидеть с ней и слушать восторженный пересказ событий дня и той роли, которую Тан в них сыграл.

— Ты видел, как он воззвал к великому богу Гору и как бог немедленно пришел к нему на помощь. Конечно же, он пользуется полным покровительством и защитой Гора, правда? Гор не позволит никакому злу случиться с ним — в этом я совершенно уверена.

Мне пришлось выслушать множество подобных мыслей, и она ни разу не вспомнила о разлуке и самоубийстве. Как легко меняется ветер молодой любви!

— После сегодняшнего подвига Тана — спасения барки государства от крушения — он, конечно же, должен завоевать высокое расположение фараона, правда, Таита? Пользуясь благосклонностью и бога, и фараона, он сможет остаться здесь, а мой отец не посмеет послать его прочь. Ты согласен, Таита?

Лостра как будто предлагала мне подтвердить и одобрить каждую счастливую мысль, которая приходила ей в голову, и она не разрешила мне покинуть женскую половину, пока я не запомнил по меньшей мере дюжину посланий бессмертной любви и не поклялся лично передать их Тану.

Когда же, измученный, я наконец добрался до своих комнат, мне не пришлось отдохнуть и там. Почти все мальчики-рабы ждали меня, такие же веселые и возбужденные, как и госпожа. Им не терпелось узнать мое мнение о событиях того дня, и особенно о том, как Тан спас барку фараона и о значении этого происшествия. Они толпились вокруг меня на террасе у реки, пока я кормил своих зверюшек, и изо всех сил старались привлечь мое внимание.

— Старший брат, правда, что Тан воззвал к богу о помощи и бог немедленно вмешался? Ты видел, как это случилось? Говорят, что бог повис над головой Тана в образе сокола, простирая крылья над его головой. Это правда?

— А правда, что фараон наградил Тана титулом Товарища фараона и подарил ему поместье в пятьсот федданов плодородной земли на берегу реки?

— Старший брат, говорят, что оракул святилища Тота, бога мудрости, в пустыне составил гороскоп Тана. Оракул предсказывает, что Тан будет величайшим воином в истории Египта и фараон будет почитать его выше всех своих людей.

Сейчас забавно вспоминать их детские возгласы и вопросы, понимая, сколько истины прозвучало в них. Однако в то время я отогнал от себя эти мысли, а заодно и мальчишек, придав своему лицу суровое выражение.