– Но?.. – спрашивает он.

– Другая часть говорит, что я никак не смогу нормально спать, пока каждый медальон не будет разбит вдребезги, чтобы никто, даже я, не смог вмешаться в какую бы то ни было временную линию, в которой мы окажемся. Единственное, в чем обе части меня сходятся, так это в том, что неопределенность сводит меня с ума.

– Ладно, как я говорил тебе ранее, нужно поговорить с кем-то… – Он поднимает руку, когда я пытаюсь вставить свое слово. – Нет, подожди, выслушай меня. Ты права – если бы мы отвели тебя к профессионалу, тебя бы заперли или дали столько антипсихотических препаратов, что ты не смогла бы увидеть медальон, не говоря уже о том, чтобы использовать его. Но. Может быть, сейчас будет лучше, если рядом будут оба родителя? Твоей маме потребовалось бы некоторое время, чтобы пон…

– Нет. Вчера я, может быть, и согласилась бы с тобой, но… – ему я могу рассказать. – Ладно, она собиралась позвонить тебе сегодня, и я бы предпочла, чтобы ты не говорил ей, что я уже рассказала тебе все, но у нее сейчас появился действительно невероятный шанс на работе. Все подробности она расскажет сама, но ее ждет большое путешествие, и она уезжает в середине следующей недели. Я не думаю, что она уедет, если мы расскажем ей об этом. И даже несмотря на то, что Кэтрин, вероятно…

Я собираюсь упомянуть о своем подозрении, что Кэтрин как-то связана с путешествием мамы. Но у меня нет никаких доказательств, что она имеет к этому какое-то отношение, и она вовсе не выглядела виноватой, когда я упомянула об этом, поэтому я промолчала.

– Кэтрин, вероятно, что?

– Ничего, просто… они будут спорить из-за этого всего. Ты же знаешь, что так и будет. Кэтрин и без того хватает головной боли, да и мне тоже.

Он кивает, но его зеленые глаза настороженно смотрят на меня.

– Я знаю, о чем ты думаешь, папа. Я обещаю, что возьму вину на себя, если мама узнает. Я скажу, что ты умолял меня рассказать ей об этом, прежде чем она уедет в эту поездку, но я отказалась.

– Это может спасти мою шкуру, но не твою. Я не хочу, чтобы она на тебя сердилась.

Он бросает быстрый взгляд в сторону библиотеки.

– Этого не случится. Мы с мамой никогда не станем такими, как мама и Кэтрин. Клятва на мизинцах.

– Двойная клятва на мизинцах?

Мы сцепляем мизинцы на обеих руках.

– Сделано.

Он улыбается, затем опускает взгляд на костяшки моих указательных пальцев, ярко-розовых от того, что я их постоянно кусаю, и улыбка исчезает с его лица.

– Мне придется поговорить с Кэтрин. Никто не будет тебя торопить, ты ведь знаешь это? У тебя будет столько времени, сколько понадобится. На самом деле, – говорит он, глядя на свои часы, – ты сейчас под моим присмотром, и я запрещаю тебе даже думать обо всем этом в течение следующих двадцати четырех часов. Одевайся и выбирай фильм. Я думал предложить какой-нибудь мультик, но ты вправе выбрать, только если это будет комедия. А потом поужинаем где-нибудь, но только не здесь. После чего ты проспишь как минимум десять часов, без каких-либо дурацких снов.

Я закатываю глаза, но не могу сдержать улыбку.

– Ну да, конечно.

– Не спорь со своим отцом. Ты и близко не подойдешь к этому дневнику до завтрашнего дня. И если Кэтрин не согласна с этим, она может пойти и поискать другого путешественника во времени, который будет выполнять ее поручения.

* * *

Pixar и попкорн отлично подходят для отвлекающего комбо. Потом мы идем в Dave & Buster’s, и я задаю жару папе во Fruit Ninja (а он задает мне в Skee-Ball). Моим разумом пару раз овладевают беспокойные мысли, но сегодня днем я впервые за долгое время хоть нанемного избавилась от стресса.

Мы возвращаемся домой, и я решаю слегка размяться, но у меня немного болит голова после вчерашнего марафона. Закончив, я готовлю себе горячую ванну, бросаю горстку ароматных лавандовых хлопьев и наслаждаюсь долгим, роскошным погружением. Когда я вылезаю из ванны, еще только начало девятого. Я все же натягиваю пижаму и сворачиваюсь калачиком на диване, размышляя, стоит ли скачать какой-нибудь новый роман или посмотреть фильм.

Фильмов сегодня я уже насмотрелась, поэтому выбираю книгу, но спустя полчаса она перестает быть интересной. Я продолжаю поглядывать на дневник, просмотр которого теперь кажется более заманчивым, возможно, потому, что мне строго запретили к нему приближаться.

Я беру его и нажимаю на ссылку 34, записанную вскоре после поездки в Даллас в этой более ранней версии временной линии. Другая-Кейт ест мини-морковку, обмакивая ее во что-то зеленое, что мне не удается идентифицировать, поэтому мне приходится слушать ее рассказ сквозь хруст. Я испытываю отвращение и вместе с тем мне кажется, что морковь выглядит довольно аппетитно, особенно если в этом соусе есть васаби.

Она начинает говорить о тренировках, но затем слово «спутник» привлекает мое внимание, поэтому я возвращаюсь к началу предложения:

«Во всяком случае, Кэтрин думает, что Меллер наблюдает за пресс-конференцией о спутнике, но это предположение основано на ее воспоминаниях об одном из еженедельных собраний, на которых историки садились за стол и рассказывали о своих исследованиях. Всего их было тридцать шесть, и когда она присутствовала на этом собрании, то никак не могла представить, что оно будет последним. Кроме того, это было более сорока лет назад, так что кто знает, что из этого правда?

По-видимому, никто в СССР не считал этот запуск чем-то грандиозным, пока они не узнали, что американская пресса была в бешенстве. То, что началось как небольшая заметка на странице «Правды» 4 октября, превратилось в многостраничное патриотическое безумие в выпуске следующего дня. Значит, конференция могла состояться в какой-то из этих двух дней».

Она останавливается, чтобы прожевать очередную морковку, прежде чем продолжить:

«Но Коннор не думает, что русские вообще утруждали себя пресс-конференциями. Зачем проводить пресс-конференцию, если у вас есть государственные СМИ? Вы просто даете «Правде» то, что нужно опубликовать. Он думает, что Кэтрин идет по ложному следу, и я с ним согласна. Но, поскольку Коннор редко спорит с Кэтрин в открытую, бросить ей вызов пришлось мне.

Более важный вопрос для меня заключается в том, какие идиоты посылают исследователей в Россию в разгар холодной войны? То есть, конечно, они, вероятно, тренировались в течение многих лет, и они, вероятно, могли бы смешаться с местными намного лучше, чем…»

Я нажимаю на «паузу». Всякий раз, когда эта Кейт отвлекается от разговора о произошедших событиях и дает волю потоку своих мыслей, у меня возникает чувство, что я наблюдаю за собой в зеркале. Это одновременно странно и скучно, потому что она говорит ровно то, о чем я думаю, используя те же фразы и те же жесты. Осталось еще добрых семь минут, и я почти уверена, что она просто задумалась и не собирается говорить ничего такого, о чем я еще не размышляла, поэтому я перематываю на несколько минут вперед и нажимаю на воспроизведение.