– Чего задумался, детина? Небось о принцессах замечтался, да? Гы-гы, брось, сейчас не до девок с коронами, – Федул снял очки, постучал пальцем по стёклам. – Офигительная штучка, я тебе доложу. Хочу себе точно такие!

– Ну и дуй тогда на конечную «Земноморье», – огрызнулся парень, которому не дали спокойно попереживать, – там этого добра навалом. Я-то здесь причём?

– Н-ну, – гном оглянулся, прикидывая разделяющее их от станции метро расстояние, почесал в затылке. – Далековато будет, понимаешь. Я предлагаю тебе, брателло, охренительно выгодную сделку: покупаю у тебя очки за двадцать империалов.

– Что? – растерялся Глеб. – Ты о чём?

– Ладно, – снизошёл Федул, – вижу, ты умеешь торговаться. Хорошо, пятьдесят империалов, но это моё последнее слово! Последней не бывает.

– Нет, погоди, – начал закипать парень, – получается, ты хочешь приобрести у меня очки за наши общественные деньги, так?

– А почему бы и нет, – невозмутимо ответил гном. – Денежки сейчас у меня, значит, я волен ими распоряжаться как хочу. Типа, своя рука владыка; дружба дружбой, а табачок врозь; подальше положишь, поближе возьмёшь; язык мой – враг мой… тпру, это не из той оперы!

– Держи карман шире, – любезно предложил Глеб. – Сейчас как дам больно, – он погрозил Федулу кулаком.

– Подчиняюсь грубой силе, – торопливо согласился гном, с опаской поглядывая на кулак. – Эх, не понимаешь ты шуток, камрад Глеб Обычников! И вообще угрюмый ты какой-то, ни разу юмором не образованный. Ладно, уговорил, наша сделка отменяется. Тогда вот чего: по окончанию экспедиции разломаем очки напополам, тебе стекло и мне стекло – по-братски, так сказать. Будут классные монокуляры, особенно если в золотую оправу вставить!

– Объясни, с каких таких фигов? – заинтересовался Глеб. – Приведи хотя бы одну вескую причину, почему я должен тебя слушаться.

– Дык, запросто, – ухмыльнулся Федул. – Для начала потому, что я хороший! Далее, по убыванию: я так хочу, мне они нужны, и вообще я тебе за упыриное стекло шесть кружек отменного пива поставлю. А, гулять так гулять – восемь, цени мою щедрость.

– Ну ты и наглец, – изумился парень, отбирая у гнома очки и пряча их в нагрудный карман. – У меня даже слов нету, какой!

– Таки я не понял, – настойчиво продолжил гнуть своё Федул, – отломишь или нет? Или мне их попросту у тебя при случае спереть? – Увы, как ни хотелось Глебу сказать вредному гному в ответ что-нибудь едкое, но будто назло ничего путного в голову не приходило. Впрочем, уязвить, а тем более переспорить Федула он всё равно не смог бы – для этого нужен был спорщик не менее отвязный и наглый, чем гном.

– Всё, пришли, – громогласно объявил бабай, – закончился наш многотрудный путь, други мои, с чем всех и поздравляю.

Только сейчас Глеб обнаружил, что пока он препирался с Федулом, путеводная линия-маркер оборвалась перед перегородившим дорогу шлагбаумом. Влево и вправо от полосатой перекладины уходили вдаль бетонные столбы с натянутой между ними «колючкой», а по верху заграждения вилась цилиндрическая спираль Бруно – хитрое военное изобретение, в котором очень легко запутаться и намертво застрять. По ту сторону шлагбаума, возле постового «гриба» стоял молодой солдат в бурой, выцветшей от времени летне-полевой форме, с видавшими виды армейскими ботинками и пилоткой, засунутой под матерчатый погон; на плече у бойца висела древняя винтовка-трёхлинейка, начищенный штык которой весело поблескивал в солнечных лучах. И солдат, и трое путников смотрели друг на дружку с нескрываемым удивлением.

Асфальтированная дорога, по которой пришла троица, тянулась далее через выжженный летней жарой пустырь и ныряла в тенистую рощу. Видимо, путь этот был не из главных – то ли объездной, редко используемый, то ли вел в пригород, к частным дачам и огородам; впрочем, подробности сейчас никого не интересовали.

За ближними деревьями просматривался громадный алюминиевый ангар с покатыми стенами, более уместный на военном аэродроме, нежели в местах культурного отдыха горожан. Над ангаром, чуть выше пыльных крон, развевался укреплённый на штыре синий флаг с полуголым, по пояс, толстомордым янычаром в малиновой феске и малиновых же шароварах. В одной руке нарисованный турок держал кривую саблю, в другой – пивную кружку; вид у янычара был чрезвычайно продувной и бандитский.

– Кто такие? – по-юношески срывающимся голосом крикнул солдат, сдёргивая винтовку с плеча и наводя штык на бабая: похоже, он посчитал Модеста самым главным в невесть откуда взявшейся группе нарушителей. – Руки вверх! – и попытался передёрнуть затвор, но тот не поддался – то ли заржавел, то ли винтовка изначально была учебной.

– Какова застава, такова и охрана, – вздохнул Модест. – Охолонься, армеец, не враги мы! Заплутали малость и попали в Нулевую Зону. Нас сюда репортёр Дорофей наладил, мол, идите по линии прочь из города и ждите меня в «Весёлом пьянычаре». Такие вот дела.

– А, Дорофей, – успокоился солдат, – так бы сразу и сказали, – он поднял шлагбаум, выпуская пришельцев из-за ограждения. – Вы, наверное, из его массовки, да? Ну, из тех, кто с ним в «нулёвку» иногда ходит, на чудищ посмотреть, себя перед дальноглядником показать… Только они, как правило, не возвращаются, – тревожно понизив голос, сказал боец. – Вы – первые.

– Гм-гм, – сердито прокряхтел гном, – ну Дорофей, ну сукин сын! Да, служивый, мы – его массовка, именно! Пушечное видеомясо, ага, – и, зло фыркая, первым вышел на волю.

Модест с Федулом торопливо направились к алюминиевому ангару, к прохладе и пиву, а Глеб задержался возле шлагбаума, очень уж хотелось задать бойцу несколько вопросов. Хотя Дорофей и предупреждал о нежелательности подобных бесед, но искушение было слишком велико.

– Слушай, братан, – дружелюбно сказал Глеб, – а чего ты в таком виде? Ну, типа, бэушная форма и прикольная винтовка… это что, имидж специальный? – Лицо у солдата тут же стало несчастным и обиженным как у мальчишки, которому родители не купили обещанный велосипед:

– Военная тайна, – сердито отрезал он.

– Лады, – не стал допытываться парень, – тогда, может, объяснишь мне, почему вокруг Нулевой Зоны не какая-нибудь громобойная стена, а «колючка» со столбами? Я, честно говоря, ожидал увидеть здесь что-то крутое, колдовское, но вовсе не обычное заграждение – вроде как на складе стройматериалов.

– Военная тайна, – упрямо повторил армеец.

– Ну что ты заладил попугаем «тайна, тайна», – с досадой воскликнул Глеб. – Какие, к чёрту, могут быть военные тайны в наше технологическое время! Когда шпионские спутники, в смысле драконы, давным-давно всё уже сфотографировали… ээ… то есть задальноглядили. Хотя да, тут они вряд ли чего смогли отснять. Потому что снимать нечего, одни пустые улицы и старые дома.

– То-то и оно, – кручинясь, согласился боец, – а ты стой по жаре, охраняй никому не нужный проход. И чего его охранять-то? Кому надо, те всё равно в Зону пролезут, мало ли в заборе дырок! Умные в «нулёвку» не суются, а сумасшедшим да самоубийцам никто не указ – вон, даже магическую защиту с год тому назад специально убрали, чтобы, значит, легко и бесплатно очистить ряды имперцев от психически нездоровых личностей… И вообще, сюда на пост только проштрафившихся ставят, в наказание. С соответствующей, пропади она пропадом, издевательской экипировкой. – Внезапно сообразив, что он только что ответил на все заданные ему вопросы, солдат подобрался и хмуро посмотрел на собеседника. – А ты, собственно, кто таков? И по какому праву вызнаёшь у часового государственные тайны?