Кэролайн взглянула на кляксу, которая у нее получилась. Вероятно, можно было даже уловить сходство, если бы Дилайла была чем-то средним между русалкой и овцой.

– Нет.

Кэролайн хотела захлопнуть блокнот, но Дилайла выхватила его.

Она внимательно изучила рисунок, переворачивая так и сяк и усердно пытаясь придать лицу непроницаемое выражение.

– Ну что ж… – протянула она. – Не так уж плохо. А вот это явно мой нос, – сказала она, указывая на овечий хвостик.

Кэролайн перевернула рисунок вверх тормашками.

– Вообще-то это твоя нога.

Широко улыбаясь, Дилайла вернула блокнот.

– Ты определенно не художница, – согласилась она. – Но можешь быть писательницей. Если ты ощущаешь свою связь с колонкой, стоит довериться чутью.

– В последнее время на мой рассудок не стоит всерьез полагаться, – сухо посетовала Кэролайн. – Нужно найти доказательства.

– Автор колонки – загадка, – печально произнесла Дилайла. – А значит, доказательства раздобыть непросто.

– В какой день недели выходит «Реванш дебютантки»? – прищурилась Кэролайн.

– По пятницам. Ага! – Дилайла широко распахнула глаза. – Если в пятничных «Сплетнях» не появится новый выпуск, мы поймем, что чутье тебя не подвело. Шесть дней. Ждать не так уж долго.

– Надеюсь, память вернется ко мне раньше, но если нет, то немного утешает мысль, что мы так или иначе получим подтверждение.

– Как же здорово! – воскликнула Дилайла. – Я с нетерпением ожидаю каждую статью, но теперь ожидание будет напряженнее во сто крат! А если мы выясним, что ты каким-то образом имеешь отношение к колонке, тебе нечего бояться. Я никогда тебя не выдам.

У Кэролайн защипало в глазах.

– Всего за несколько дней ты стала мне как сестра. Странно, но именно твоя дружба вызывает у меня тоску по дому, хотя я даже не знаю, где он. Я так хочу найти свою семью! Понять, что я собой представляю.

– Многое, – твердо сказала Дилайла.

Дилайла пожала Кэролайн руку, отчего у Кэролайн заныло сердце.

Вот бы навеки остаться Кэролайн, девушкой без родных и фамилии.

– Рассказать тебе о моей прогулке в парке?

Хорошенькое личико Дилайлы сияло, она расправила плечи, как будто ее распирало от желания поделиться новостями.

– Конечно, – хихикнула Кэролайн.

– Во время прогулки по аллее я встретила лорда Брондейла. Он само очарование и такой остроумный! И привлекательный, – вздохнула она. – Кажется, он мной увлекся. А я от него без ума.

– Просто замечательно, – сказала Кэролайн. – Ты заслужила такого сногсшибательного кавалера. Он за тобой ухаживает?

– Не то чтобы открыто ухаживал. Он не спросил на это разрешения у Нэша, вероятно, потому, что знает – мой брат такого не одобрит.

По коже Кэролайн пробежал холодок.

– Нэш не любит лорда Брондейла? Почему?

– Он отказывается объяснять подробности, но уверяет, что ему нельзя доверять. – Дилайла рывком встала и пересекла комнату. – Но подозреваю, что он не одобрит любого, кто осмелится за мной ухаживать.

– Брат тебя обожает, это видно, и желает тебе счастья, не сомневаюсь в этом. Наверное, я могла бы поговорить с ним о лорде Брондейле. Попытаюсь убедить его, что ты сама способна разобраться в характере своего ухажера.

Дилайла обернулась к Кэролайн и сжала ладони под подбородком.

– Ты правда это сделаешь?

– Разумеется, – заверила Кэролайн. – Не могу обещать, что все получится, но попытаюсь.

– Сегодня он ужинает в клубе, так что мы останемся вдвоем, – сказала Дилайла.

Кэролайн подавила прилив разочарования и положила руку на живот.

– После всех этих угощений я ни крошки не проглочу. Ты не очень обидишься, если я пропущу ужин и пораньше пойду спать?

Ей нужно было время, чтобы разобраться в своих мыслях относительно колонки. Собрать воедино все кусочки головоломки.

– Разумеется, нет, – ответила Дилайла. – Я поступлю так же. Кто знает? Возможно, завтра мы обе найдем нужные ответы. – Она махнула в сторону пачки газет на бюро. – Хочешь взять их с собой?

– Если ты не будешь возражать.

Стоит еще раз их просмотреть свежим взглядом.

– Мне все равно больше некому их показывать, – тепло сказала Дилайла.

– Благодарю. – Она притянула к себе Дилайлу и обняла. – За все.

Кэролайн собрала газеты и направилась в свою комнату, раздумывая, в котором часу будет прилично надеть ночную сорочку. Но стоило ей переступить через порог, как она застыла в изумлении.

На сундуке в изножье кровати лежала аккуратно сложенная одежда и стояли мужские сапоги. С замиранием сердца она взяла лежащую сверху рубашку и прижала к груди изношенную ткань.

Ее одежда. Та самая, в которой она была, когда потеряла память. Помимо сумки эти вещи составляли единственную осязаемую частичку ее настоящей жизни.

С колотящимся сердцем она закрыла дверь и расстегнула платье. Может, стоит натянуть эту маскировку и память вернется, она вспомнит, кем была и кем остается где-то глубоко внутри.

Нэш поужинал в клубе и вернулся поздно. Ему нужно было побыть вдали от дома и связанных с ним печальных воспоминаний.

Вчера он говорил об Эмили дольше, чем за все пять лет с тех пор, как… она покинула его. Само ее имя причиняло боль, как будто нож, вонзенный в открытую рану.

Конечно, он не открыл всю правду об Эмили и отце. Не рассказал Кэролайн, какую роль сам сыграл в этой трагедии. Виноват только он, и ему носить этот крест, ему за все расплачиваться. Сбросив этот груз с плеч, он только отягчил бы свой грех.

Но все же он произнес имя Эмили, и земля не разверзлась под ногами. И разговор о ней, пусть и короткий, облегчил боль и гнев. Так гейзер выпускает пар, чтобы не раскололась земля.

И за это кратковременное облегчение боли нужно благодарить Кэролайн. Нэш целый день не мог выкинуть ее из головы. Ветер в парке шелестел листвой – такой же зеленой, как ее глаза. Солнце сверкало на речной воде – такое же золотистое, как ее платье. Как же можно о ней не думать?

Тем более после того поцелуя, который всколыхнул глубоко внутри нечто, из-за чего Нэш потерял так тщательно взлелеянный самоконтроль.

Зато ему пришло в голову, каким образом можно найти семью Кэролайн. Он собирался поговорить с ней об этом за завтраком, рассчитывая, что, если рядом будет пить чай Дилайла, а в окно струиться солнечный свет, они с Кэролайн устоят перед искушением и не окажутся друг у друга в объятиях.