После этого Гунтер повернулся и последовал за королем.

Кримгильда лежала на кровати в своей комнате в белом платье, выгодно подчеркивающем красоту ее обнаженных плеч. Светлые кудрявые волосы разметались на подушке. Она любовалась ласточками, танцевавшими на ветру за окном. Если бы скука была болью, то принцесса могла бы от нее умереть.

Бургундский двор всегда был пристанищем мужчин, в первую очередь воинов. Когда они говорили, то говорили громко. Когда они спорили, дело доходило до кровопролития. С тех пор как в королевстве появился Фафнир, ситуация только ухудшилась. Женщинам здесь радовались только в тех случаях, когда они подносили вино и пиво, в то время как великие стратеги искали пути выхода из кризиса.

Мечты Кримгильды найти себе мужа, который был бы образован и мыслил так же, как она, уже казались несбыточными. Гундомар настаивал на том, чтобы дочь выбрала себе жениха, чье золото и войско укрепили бы мощь Бургундии. Иногда Кримгильде хотелось родиться на свет с такой же любовью к жизни, как у Гизельгера. Двумя глазами он видел меньше, чем Хаген одним, но его это не беспокоило. Скорее наоборот. Молодой человек с простым умом воина, казалось, был предназначен для того, чтобы продолжить дело отца на троне.

Дверь в покои принцессы распахнулась, и внутрь ворвался Гернот. Он был единственным, кому разрешалось входить сюда без стука, потому что от него у Кримгильды не было секретов. Они были не просто братом и сестрой — они были друзьями. Союзниками.

— Ты бы это видела! — в восторге воскликнул Гернот, пытаясь отдышаться. — Гизельгер… Он… он…

— Что, опять всем показал, какой он у нас замечательный воин? — закончила за него Кримгильда.

Гернот покачал головой.

— Он проиграл… Ну, то есть он почти проиграл! А все наш новый кузнец Зигфрид. Ты бы видела, каков он!

Кримгильда села на кровати. Признаться, девушка заинтересовалась сообщением брата, но она даже виду не подала, потому что за долгие годы довела до совершенства умение изображать скуку и равнодушие.

— Да ты что! Наш петушок испугался за власть в своем курятнике? Гизельгер, наверное, вне себя от ярости.

Гернот ухмыльнулся:

— Да, вид у него был такой, как будто ему плюнули в кашу.

— Жаль, что я этого не видела, — пробормотала Кримгильда.

— Зигфрид сегодня вечером будет на трапезе, — продолжил Гернот. — Отец его пригласил.

Кримгильда встала и подошла к окну.

В предвечерних сумерках было видно, как двое новоприбывших стоят у ведра с водой и моются. Она сразу поняла, кого Гернот имел в виду. Мышцы Зигфрида влажно блестели, а широкая спина напрягалась, когда он смывал грязь с плеч. Он обрызгивал старшего кузнеца водой, и в его веселой игривости не было ничего от злобных воинов, заполонивших бургундский двор.

— Это он? — спросила она как можно равнодушнее.

Подойдя поближе, Гернот кивнул:

— Да, это он.

— Пожалуй, мне стоит с ним поговорить. Это еще больше разозлит Гизельгера, — улыбнулась Кримгильда.

Гернот изумленно посмотрел на сестру: она не так уж часто по доброй воле соглашалась разговаривать с мужчинами, с которыми у нее не было кровной связи.

— Мне кажется, отец может неправильно тебя понять, — осторожно заметил Гернот. — На многих молодых людей, сватавшихся к тебе, ты даже смотреть не захотела. А завтра в Бургундию должен приехать Этцель, сын Мундцука.

Застонав, Кримгильда вернулась к кровати.

— Гунн! Ну почему я должна выходить замуж за гунна? Этот народец не знает ни перин, ни каменных домов! Они ведь язычники, презирающие книги и музыку!

— Мундцук — владыка могущественного королевства на востоке, и защита на этом фронте имела бы большое значение в том случае, если Хъялмар решит расширить свое королевство за счет Бургундии, — неуверенно произнес Гернот.

Ему не хотелось, чтобы Кримгильда становилась невестой какого-то дикаря и уезжала из Вормса, и успокаивал себя мыслью, что при заключении брака королевских отпрысков любовь и личные симпатии значения не имели.

— Ты говоришь, как Гунтер, — заметила Кримгильда. — Главное — это политика, главное — это стратегия.

Гернот присел к сестре на кровать.

— Это не главное. Но подумай о Фафнире и Хъялмаре — королевству, оказавшемуся в беде, нужны союзники, а союзников легче убедить красивой принцессой, чем мечом. К тому же все знают, что красивее Кримгильды Бургундской никого нет.

Улыбнувшись, принцесса погладила его по лицу.

— Что бы я без тебя делала, Гернот? Ты единственный, кто не думает целый день только об огне и уничтожении.

Услышав похвалу любимой сестры, Гернот улыбнулся.

— А ты — единственная женщина при бургундском дворе, чей разум настолько же ясен, как и велико ее сердце.

Хаген обнаружил дочь все там же, на балконе. Сняв плащ, он накинул его на худые плечи девушки.

— Твоя смерть была бы совершенно бессмысленной, так что лучше поберечь себя, — заботливо произнес он.

Эльза даже не взглянула на него.

— И почему люди не понимают, кем ты хочешь для них быть, и видят только то, что соответствует их ожиданиям?

Хаген вздохнул. Эльза была странной, замкнутой девушкой. Он заменил ей мать, умершую при родах, и старался сделать все, что было в его силах и что позволяла ему должность советника короля. Давно, когда Эльза была маленькой, она перестала общаться с детьми других придворных и пошла своим путем. Иногда она уходила по вечерам и возвращалась только утром. Никто не знал, где она проводила большую часть времени. Часто она появлялась ниоткуда, как мрачное предзнаменование — нежданное и тихое.

Хаген из Тронье не был особо сентиментальным человеком. Жизнь сделала его жестокосердным, а война — расчетливым. Он знал, что Эльза имеет в виду, и не постеснялся говорить об этом.

— Гернот видит в тебе то, кем ты являешься, — сказал советник. — Ты — дочь Хагена. Это принесет тебе уважение. Но не жди любви, это было бы жестокой ошибкой.

Темные глаза Эльзы, огромные от природы, расширились и стали еще больше.

— Я… ты…

Хаген улыбнулся, глядя на дочь с отцовской заботой.

— Ты очень хорошо умеешь скрывать свои чувства, девочка. Но я, в свою очередь, очень хорошо умею разгадывать скрытые желания других.

Почувствовав себя пойманной на месте преступления, Эльза попыталась убежать, но отец удержал ее за руку.

— Эльза, послушай меня. В нас с тобой нет королевской крови. Никакие интриги не позволят тебе стать принцессой. Но то, чего нам не хватает от рождения, мы можем завоевать, манипулируя людьми исподтишка. — Он криво улыбнулся и добавил: — Вот почему наши сердца должны быть закрыты для чувств.