– Она так сладко ротик во сне открывает.

– Положить бы туда чего…

Берая поворачивает голову в сторону сослуживцев, и разговоры стихают. Мы доходим до конца строя, и мой спутник, поставив меня в первый ряд, замирает позади меня. Четыре ряда по десять человек. В последнем как раз двоих для ровного счёта не хватало. Мама дорогая!

– Напра-во! – раздаётся рык командира. – Бегом марш!

Бегу за «коллегами», утопая кроссовками в песке. Это дело я люблю, но на беговой дорожке или, в крайнем случае, по ровному асфальту. Хорошо, в начале седьмого ещё не сильно припекает. Мысленно благодарю Бераю за кичку на голове. И без волос шея взмокла. Пот крупными каплями стекает за шиворот майки. Ничего, тяжело в учении, легко в бою – старая проверенная истина. Поглядываю на часы, три километра остались за спиной. Начинаю отставать, но поймав укоризненный взгляд Бераи, ловлю второе дыхание. Меня охватывает паника, когда парни сворачивают с берега в заросли. Я боялась подъёма по лестнице после зарядки. Похоже, судьба меня услышала.

– Держись, обезьянка, – протягивает мне руку Берая. – Лестницы наверх не будет сегодня.

– Я сама, – хмурюсь и сразу спотыкаюсь о корень.

Берая ловит меня, но тут же убирает руки.

– Как скажешь, дорогая. Всегда к твоим услугам.

Расцарапываю плечи об кусты и ладони об землю, но добираюсь до верха самостоятельно. Берая ни на минуту не выпускает меня из виду. Благодарна ему за его молчаливую поддержку.

Дальше – ровным строем по два человека. Асфальт. Солдаты бегут. Я за ними. На полусогнутых… Скрючившись от усталости.

– Ты похожа сейчас на картинку из учебника истории, – на губах Бераи играет довольная улыбка.

У меня нет слов даже «мяу» сказать.

– Помнишь, там превращение первобытного человека в современного? Ты там где-то посередине.

Я надеру сержанту сегодня накачанные булки на поединке. Ох, надеру от души!

* * *

Лука

Протягиваю корочку дежурному под решётку:

– Добрый день! Лука Молодцов, юрист Фрола Горина.

– Фрола Горина? Круто!

Моего босса знает полмира, и крепкого телосложения рыжий парень, оторвавшись от экрана компьютера, расплывается в улыбке:

– Быстро вы! На ракете, что ли, прилетели? Да нормально уже всё. Жить будет.

Ни один мускул на моём лице не выдаёт, что в моей груди сейчас прогремел ядерный взрыв. Выдерживаю паузу. Болтун – находка для шпиона. Парень продолжает разглагольствовать:

– Он сейчас в реанимации. Кризис уже миновал.

– Так это… Какое счастье! – Медленно выдыхаю. Дай Бог здоровья Егору, но я, узнав, что беда не с Мэл, словно вернулся из ада.

– Вы в больницу поедете?

– Фрол прислал меня вместо Егора. Присмотреть за дочерью. – Похоже, я и правда вовремя прилетел.

– За ней уже присматривают, – пожимает плечами рыжий.

– Кто? – вцепляюсь пальцами в металлическую стойку, разделяющую нас. Хорошо, что между нами решётка… Ловлю на себе цепкий взгляд дежурного и беру себя в руки. – Фрол никогда не доверит охранять своих близких незнакомому человеку.

– А чего её охранять? – хмыкает дежурный. – Горина нашему сержанту так по челюсти съездила, что у него искры из ушей фейерверком выстрелили.

– На тренировке, что ли?

– На тренировке, на тренировке, – на лице парня тень сомнения. Выложил он уже прилично, а проверить мою личность забыл. – Вы присядьте. Мне нужно получить разрешение, чтобы выписать вам пропуск.

Спустя пять минут, я в сопровождении долговязого черноволосого парня в песочке, минуя длинное безликое сооружение, вхожу в симпатичный зелёный двухэтажный особняк, явно прошлого века постройки. Подоконники уставлены цветами, красная ковровая, слегка потёртая дорожка, краска на двери облупилась, но это даже придаёт некий уют и атмосферность. Глазки камер смотрят из каждого угла – всё под контролем.

– Нормально у нас народ в армии живёт, – цокаю языком.

– Это лазарет, – оборачивается парень.

– Мэл живёт в лазарете?

– Да, – мой проводник оглядывается и добавляет вполголоса: – Мы с пацанами чуть не свихнулись ночью, прознав какая фея-карамелька в казарме почивает. А когда девонька в трусах и майке с кровати спрыгнула, да хай подняла, мы вообще в осадок выпали. Твёрдые горошинки на мячиках под белой майкой сегодня только и вспоминаем при каждом удобном случае. Николая Семёновича вчера срочно вызвали в Москву, приедет уши оторвёт Егору.

– Егору? – рассеянно переспрашиваю и мысленно душу свою Дездемону пальцами ног. – Он же в больнице.

– Да, нет! Нашему Егору. Сержанту Берае. Он дежурил вчера и определил ваших в казарму. Вот здесь Горина теперь отсиживается, если на «губу»[11] её ещё не увели.

– За что? – хватаюсь за сердце.

– За драку, – шепчет парень. – Вы бы забрали её отсюда. Бабам в спецназе не место.

– Золотые слова, – также шёпотом отвечаю я. – Как звать тебя, старина?

– Роман.

– Лука, – протягиваю ему руку. – Буду благодарен, если подашь эту идею начальству.

– Так кто меня послушает? Я вас оставлю, – Роман смотрит на часы. – Скоро обед. Приходите.

– Спасибо, брат! – Жду пока Роман отойдёт и стучусь в дверь.

– Уходи!

Судя по голосу, Мэл плачет. Дёргаю ручку.

– Я не буду с тобой целоваться! – выкрикивает Мэл.

Меня будто в прорубь кинули. Вышибаю дверь плечом.

– Лука?

Моя невеста восседает на постели, обняв колени. Два года пытался привить малышке любовь к красивым нарядам. Всё тщетно. Майка-тельняшка и штаны «милитари» сидят на ней, как влитые. Будем изживать заново – сожгу форму на костре, как вернёмся.

– А ты кого-то другого ждала?

Возвращаю хлипкий замок на место и закрываю дверь. Мэл бросается ко мне и виснет на шее.

– Я такая гадина! Из-за меня Егор в больницу попал. Тебя обидела. Луканя, прости, если сможешь.

– Ах, ты ж маленькая моя! – прижимаю Мэл к груди. Все обиды вылетают из головы.

– Ты меня ещё любишь? – В огромных заплаканных синих глазах Мэл робость, раскаяние, любовь.

– Люблю, кроха, конечно, люблю.

– Два месяца быстро пролетят…

– Что? – Я ожидал чего угодно, но не этих слов. – Ты хочешь сказать, что ещё не наигралась?

Мэл тянется губами к моим губам:

– На новой работе первый день, как первый блин – всегда комом.

– Какой работе? – встряхиваю я невесту.

– Есть такая работа, – Мэл снова льнёт ко мне, – Родину защищать.

– Так, мать! – Соскучился по моей крохе. Всего день провёл без неё, а извёлся так, словно век не видел. Но нужно приструнить распоясавшуюся малолетку. – Давай сядем и поговорим спокойно.

Садимся на кровать. Мэл нервно теребит косу, и я забываю все претензии, уставившись на её причёску.

– Ты же не умеешь заплетать волосы, – говорю я, растягивая слова. – Кто тебе косу забацал?

Мэл краснеет, как томатный сок:

– Сержант.

– Сержант Берая? – уточняю я.

– Откуда ты знаешь? – лепечет Мэл.

Вскакиваю