– Не стоит, – ответил я. – Ему можно не ездить.

– Но можно я ему сообщу, что мы поедем?

– Конечно, – ответил я. – Это же общее дело. Самое худшее сейчас – это начать скрывать что-то друг от друга. У нас не должно быть секретов.

Мы с Сарой никак не могли придумать, как спрятать на мне деньги так, чтобы Джекоб их не заметил. Было пятьдесят пачек, это все равно что пытаться спрятать на мне пятьдесят небольших книг. Мы набили деньгами карманы, засунули несколько пачек в рукава, в носки, за пояс. Конечно, со стороны было заметно, что я явно пополнел в определенных местах. И даже несмотря на это, у нас осталась еще пара пачек, для которых мы никак не могли найти более менее подходящего места.

– Что-то я сомневаюсь, что это сработает, – наконец сказал я.

Мы все еще находились на кухне. Я был в куртке, мне становилось жарко. Одежда, набитая деньгами, казалась особенно тяжелой. Двигаться было крайне неудобно, я чувствовал себя каким-то роботом.

Чтобы не оставлять отпечатков на деньгах, мы с Сарой были в перчатках.

Сара стояла в нескольких шагах и внимательно смотрела на меня. По выражению ее лица было ясно, что ей совсем не нравилось то, что она видела.

– Может, тебе просто взять мешок.

– Мешок? – переспросил я. – Я не могу нести деньги в мешке. Что я скажу Джекобу?

Я расстегнул куртку. Три пачки сразу же выпали из наших незатейливых тайников. Сара наклонилась и подняла деньги.

– Может быть, тогда просто вернем немного меньше, чем пятьсот тысяч? – предложил я.

Жена проигнорировала мои слова.

– Я знаю, что надо делать, – заметила она и быстро пошла в комнату.

Я остался ждать ее на кухне. Наверное, я напоминал набитое чучело. У меня даже руки не сгибались.

Сара вернулась через пару секунд, держа в руках небольшой рюкзак.

– Это для переноски детей, – объяснила она и протянула мне рюкзак. Это был нейлоновый рюкзачок фиолетового цвета с рисунком динозавра. Саре он очень нравился.

– Я выбрала его по каталогу, – добавила она.

Я снял куртку, надел рюкзак и ослабил лямки так, чтобы он оказался на животе. Сара сложила деньги в полиэтиленовый пакет для мусора, чтобы было в чем оставить их в самолете, и положила его в рюкзак. Я надел куртку и застегнул ее. Конечно, живот у меня явно увеличился, но дутая куртка довольно сносно это скрывала.

– Выглядишь немного потолстевшим, – улыбнулась Сара, тыкая меня в живот, – но Джекоб вряд ли скажет что-нибудь по этому поводу.

– Потолстевшим… я выгляжу как беременная женщина, – сказал я. – Как ты.

Ашенвилл – маленький и далеко не самый симпатичный городок. В нем всего две улицы. Одна – Главная, а вторая называлась Тайлер. Эти улицы пересекались примерно под прямым углом и разделяли город на четыре небольших округа. В каждом округе было свое муниципальное учреждение – ратуша, продуктовый магазин «Рекли», храм Святого Иуды и Ашенвиллский банк. Весь остальной город – это однообразные одно- или двухэтажные постройки, налепленные по обеим сторонам улиц: полицейский участок, пожарная служба, небольшая бакалейная лавка, газовая служба, аптека, закусочная, магазин скобяных товаров, прачечная, две таверны, магазин для охотников, пиццерия.

Все дома были обветшалого серого цвета, который всегда нагонял тоску и грустные мысли. Краска, которой когда-то были покрашены дома, давно облупилась. Между оконными рамами жители, как правило, набивали газет. Наличники на большинстве домов покривились, ставни скрипели от сильного ветра, в некоторых крышах зияли черные дыры, кое-где залатанные шифером. Словом, атмосфера и обстановка в городе была крайне пессимистичной.

Доход этого бедного городишки держался на фермерском хозяйстве. Свой расцвет он пережил лет шестьдесят назад, до наступления кризиса. С 1930 года город начал потихоньку увядать. Численность населения уменьшалась с каждым годом, фермы разорялись, земли пустовали. Постепенно жизнь здесь начинала замирать.

Я подъехал к магазину скобяных товаров, над которым снимал квартиру Джекоб, примерно в половине десятого. Весь город еще спал. По дороге мне встретились лишь пара пешеходов.

На улице сверкали разноцветные огоньки, все было украшено игрушечными Санта-Клаусами, снеговиками, северными оленями и другими рождественскими украшениями.

Джекоб ждал меня на улице вместе с Мери Бет. Увидев его, я вздохнул с облегчением – мне не пришлось подниматься к нему. Я очень не любил бывать у брата. Его жилище каждым своим сантиметром напоминало о материальной несостоятельности своего хозяина, а мне было крайне неприятно осознавать это. Джекоб жил в нищете: плохое освещение, поломанная мебель… объедки на столе. От мысли, что брат живет в этой квартире, ест и спит там, я чувствовал нечто среднее между жалостью и презрением. Должен сказать, это одно из самых неприятных чувств, которое я испытывал в своей жизни.

Пару раз я пытался помочь брату. Но, к сожалению, мои попытки ни к чему хорошему не привели. Последний раз это было семь лет назад, как раз после несчастного случая с родителями. Я предложил ему временную работу шофера службы доставки продуктового магазина.

Когда мы были детьми, нам часто привозили продукты на дом. Тогда водителем такой машины был какой-то странный, медлительный крупный мужчина с монголоидными чертами лица. Он с трудом объяснялся по-английски; постоянно жестикулировал и кивал головой. И никто никогда не понимал, что он пытался сказать. Все это было так давно, я уже и забыл про этого чудака, но только не Джекоб. Он почему-то прекрасно это помнил, и когда я предложил ему эту работу, брат ужасно разозлился и накричал на меня, сказал, чтобы я убирался из его дома и больше никогда не приходил. В то мгновение мне даже показалось, что он хотел ударить меня, но сдержался.

– Я просто хотел помочь тебе, – сказал я.

– Помочь? – презрительно усмехнулся Джекоб. – Знаешь, как ты можешь помочь мне? Оставь меня в покое, Хэнк. Отстань от меня.

Вот так заканчивались практически все мои попытки помочь брату.

Джекоб посадил собаку на заднее сиденье, а сам сел рядом со мной. Он тяжело дышал через открытый рот, как будто только что пробежался по лестнице. В руках он держал пластмассовый стаканчик с кофе. Усевшись поудобнее, Джекоб достал из кармана завернутый в жирную бумажную салфетку сэндвич, щедро приправленный кетчупом, и сразу же начал его есть.

Мы выехали на дорогу. Я наблюдал за братом, пытаясь оценить его состояние. На Джекобе была его красная куртка, яркий цвет которой сильно подчеркивал бледность его лица. Он явно не брился и не расчесывался, очки его были заляпаны грязью.

– Ночью вы праздновали с Луи? – спросил я.

Все это время я чувствовал тяжесть рюкзака на животе. Куртка, которая прикрывала его, даже касалась руля. Мне казалось, что это было слишком заметно. Я еле-еле сдерживался, чтобы часто не смотреть на свой живот.