И судя по тому, как прикипели его глаза к экрану, он проникся красотой показанного эсминца. Вот он выпустил противокорабельные ракеты, показали матросов, шустро скатывающихся по трапу, занимающих свои места согласно боевому расписанию, и ролик кончился.

— Это все, — сказал я, вынимая аппарат из его рук и сразу выключая.

Минут пять адмирал был в прострации, но потом его прорвало. Теперь было понятно, почему профессор назвал его «боцманом в адмиральском мундире». Судя по той брани, из которой я не понимал даже половины, он так приходил в себя. Я его прекрасно понимал, сам так делал не раз, поэтому, откинувшись и положив одну руку на спинку дивана, закинул ногу на ногу и стал ждать, когда Нахимов выговорится.

Рядом с диваном висел золотистый шнурок с кисточкой, я машинально накрутил его на палец и лениво дернул.

— Чего изволите? — спросил кто-то, заставив меня вздрогнуть.

Обернувшись, я увидел у открытой двери слугу.

— Выпить чего-нибудь легкого, — сказал я.

Адмирал уже пришел в себя и, тоже откинувшись на спинку дивана, о чем-то думал.

Когда слуга вышел, он спросил:

— Откуда вы?

— Вы про время или страну?

— Про все!

— Извините, все я могу сказать только Его Императорскому Величеству. Но вы должны знать, что мы русские, из России. Время — тысяча девятьсот сорок первый.

— Потомки… пришли вы ко мне не просто так. Что вы хотите?

— Встретиться с императором.

— Но для этого же есть секретариат, — недоуменно сказал адмирал.

— Это, конечно, так, но мы из будущего, и все шпионы, которые работают вблизи императора, нам известны. Поэтому мы были вынуждены обратиться только через вас для прямой встречи.

— Почему именно я?

— Герой Крымской войны не может предать… — начал было я, но меня прервали. Слуга вкатил в кабинет тележку и принялся расставлять на столике у дивана тарелки с закусками и фруктами, откупорил бутылку красного вина, наполнил бокалы.

— Можете быть свободны, — нетерпеливо приказал адмирал и, как только слуга вышел, спросил: — Герой войны? Крымской?

— Как много вопросов и как мало ответов, — улыбнулся я, но ответил на требовательный взгляд Нахимова, взяв один из бокалов и протягивая его адмиралу: — Крымская война, тысяча восемьсот пятьдесят третий — тысяча восемьсот пятьдесят шестой, или Восточная война — война между Российской империей и коалицией в составе Британской, Французской, Османской империй и Сардинского королевства. Боевые действия разворачивались на Кавказе, в Дунайских княжествах, на Балтийском, Черном, Белом и Баренцевом морях, а также на Камчатке. Наибольшего напряжения они достигли в Крыму… э-э-э, — завис я, так как дальше просто прочитать не успел. Поездка от дома была короткой, да и трясло немилосердно.

— И это все?

— Что успел прочитать, то и рассказал. Вот здесь полный рассказ, правда, я сам с трудом разбираю, что тут написано, — сказал я и, поднявшись, стал расстегивать мундир. Достав тоненькую стопку бумаг, я отдал ее в жадные руки Нахимова, который немедленно углубился в чтение.

— Тут краткая история Крымской войны и ваша биография, — сказал я, застегиваясь.

Нахимов застыл над бумагами почти на полчаса.

— Господин адмирал. Павел Степанович… время! — постучал я по наручным часам, чем заинтересовал адмирала, на миг оторвавшегося от чтения.

— Я вас слушаю, Александр Геннадьевич, — с трудом отложив бумаги в сторону, сказал адмирал.

— Я бы хотел сказать, что не стоит оставлять гостей на столь долгое время. Основная просьба к вам это ЗАВТРА устроить личную встречу с императором, но чтобы это происходило без лишних ушей.

— Хорошо, я сделаю это. Как раз на завтра мне назначена аудиенция у государя, он попросил задержаться после награждения. А значит, завтра я его увижу и передам личную просьбу с глазу на глаз.

— Хорошо. Но вот бумаги я вынужден забрать, если они попадут не в те руки, вы понимаете, что будет?

— Да, я понимаю, но нельзя ли?..

— Павел Степанович, вы узнаете все что нужно с разрешения императора, я вам и так был вынужден показать лишнее. Вот листок, тут записан мой адрес. Поверьте, нам крайне важно встретиться с ним как можно быстрее.

— Хорошо. Я подъеду к вам сразу после встречи с государем, — сказал Нахимов после того как прочитал адрес.

Вернувшись на банкет, где уже обеспокоились долгим отсутствием адмирала, я сразу же подошел к жене и, извинившись перед дамами, спас ее от общения с ними.

— Кушать хочешь? — спросил я ее.

— Ты издеваешься? Как все прошло? — так же тихо спросила она меня.

— Договорились. Завтра адмирал поговорит с государем, самое сложное — это ждать. Солнышко, я проголодался… смотри, какая курочка на том блюде.

— Желудок бесчувственный.

Немного утолив голод, мы подошли к адмиралу и, учтиво поклонившись, сообщили, что удаляемся с этого замечательного праздника.

— Надеюсь, мы еще свидимся, — ответил он, также поклонившись.

— Фу-х, все, домой, — велел я Демьяну, залезая в пролетку.

Минут за тридцать мы долетели до ворот моего дома.

— Отворяй, его сиятельство приехали, — тут же заорал Демьян.

Бородатый охранник, наверное, один из нанятых сегодня, внимательно нас осмотрел и, убедившись, что действительно свои, отворил ворота.

— Молодец, — похвалил я его, когда проезжал мимо. Надо будет познакомиться со всеми бывшими солдатами.

— Как все прошло? — первым делом спросил Андрей, как только мы вошли в дом. Я посмотрел на Зинаиду Захаровну и укоризненно на Андрея, разве можно задавать такие вопросы при посторонних.

— Все в порядке, он удовлетворил мое прошение, — официальным тоном сказал я.

Андрею этого хватило, поэтому, кивнув, он сказал:

— Ужин готов, накрывать?

— Накрывайте. Где профессор?

— Да все там же. Как получил новую пачку бумаги, так мы его вообще не видим. Все какие-то даты вспомнить пытается.

— Понятно. Слушай, Андрей, я вот что думаю, тебе не кажется, что эти два дня охрану дома лучше вести в усиленном режиме?

— Уже. Дом охраняют три человека, пока остальные отдыхают, так что с этой стороны не беспокойся, парни опытные, знают, что делать.

— Хорошо. Да и пригласите Карла Фридриховича к ужину, в конце концов. А то мы это бледное привидение уже полдня не видели, — сказал я, доставая из-за пазухи стопку бумаги.

— Ну что, тихо? — спросил я примерно в два часа следующего дня.

Стоящий у окна в полном снаряжении осназа Андрей спокойно ответил: