чему учишь детей?

— Я учу их защищаться. А эти ваши манипуляции, не надо всего этого.

— Какие наши? Ты о чём?

— Вот это всё «мужчина должен то, должен это…» Мужчина должен своей семье и Родине. А больше он никому ничего не должен. Кстати, пионерские организации распущены, тимуровцев тоже давно нет.

— По-твоему, это правильно? Это хорошо?

— Когда ты упал в лужу, ты не спрашиваешь, это правильно или нет. Ты идешь стираться и сушиться. А устраивать пикет перед администрацией района в мокрой одежде глупо: или заболеешь, или в обезьяннике закроют.

— Папа, мы хотим в обезьянник! Андрей, побежали искать лужу!

— Вот, полюбуйся на плоды твоего воспитания. Дети, никто никакую лужу искать не побежит!

— А обезьянки?

— В Тульском обезьяннике нет обезьянок, все разбежались. Там сейчас только пьяницы, хулиганы и непослушные дети сидят. Вы хотите сидеть в клетке с пьяницами?

— Не хотим! — хором закричали дети и полезли на свой второй этаж строить свой собственный обезьянник. Они уже по пути начали договариваться между собой, кто будет пьяницей, а кто непослушными детьми.

— Фролов, тебе не кажется, что выяснять отношения при детях, тем более на тему их воспитания не педагогично?

— Отнюдь! — Ленка аж скривилась от этого дурацкого слова — Лена, мы даём детям опыт общения, ведения споров и поиска компромиссов. Они видят, как взрослые договариваются без крика и использования кулаков. Надеюсь, свои семьи они будут строить на тех же принципах.

— Умный ты у меня, Петя. Я за тобой как за каменной стеной.

— Прикинь, я не только у тебя умный, на работе тоже ничего так. Мне даже сегодня пообещали орден Сутулого.

— Тяжело?

— Не без этого. Покормишь?

— Пошли, буду сегодня рыбой кормить, фосфор для мозгов полезен.

За ужином Лена рассказала, что стало причиной сегодняшнего втыка детям — на их участок играть с другими детьми пришли девочки-цыганки. Мало того, что без присмотра родителей, так еще и начали вести себя достаточно агрессивно.

— И ты моих сыновей собралась наказывать за отпор пришлым цыганкам.

— Не наказывать, а только поругать. Девочек бить нельзя.

— Цыганок? Ты с дуба рухнула, Лена? Постой, а вообще откуда они тут нарисовались?

— Живут они на нашей улице теперь.

— Пипец!

— А то что, националист?

— Нет конечно, я просто наркоторговцев, мошенников и воров не люблю. И мне плевать, какой они нации.

— Хочешь сказать, все цыгане такие?

— Ты сегодня двух видела. Как тебе народец?

— Нельзя судить обо всём народе по двум людям, тем более маленьким девочкам.

— А если так рассудить: все встреченные цыгане неприятные люди, даже дети. Может и весь народец так себе? Ты раньше что, вообще с ними не сталкивалась?

— В кино видела, ну там Будулай, «Табор уходит в небо»… А в Новоузловске цыгане не жили.

— Да уж, видимо городок оказался для них некомфортным. Народ вокруг Сортировки подобрался сильно зубастый.

— Не знаю, меня всю жизнь учили, что нет плохих народов, есть плохие люди.

— Мдя, ты прямо типичный представитель новой общности, которая советский народ. Вот только Советского Союза уже нет.

— И что плохого в том, что я не делю людей по национальностям.

— То, что они делят. Разуй глаза, все уже разбились на кучки по национальному признаку. Кто из русских с национальных окраин в своё время не успел сбежать, теперь или бежит сам с голым задом и в синяках, или уже прикопан соседями под яблоней.

— Что, прямо настолько всё плохо?

— Ага. Спасибо, в этот раз кто-то умный догадался помочь русским с возвращением в Россию перед развалом СССР. Тем, кто поумней. А дураки пусть сами как-то выкручиваются, дураков у нас хватает. Это с дорогами нехватка. Лена, у меня для тебя задание как для опытного модельера.

— Сшить что-то?

— Нет. Составить план нашего новостройного района с улицами, домами, участками. И на нем указать все цыганские дома. Гуляй с детишками, смотри, а дома зарисовывай.

— Тебе зачем, Петь?

— Я сильно не хочу, чтоб наш дом оказался посреди цыганского гетто с героином, ворованными тачками, притонами и прочим дерьмом. Эдак я потом его не продам за нормальные деньги.

— Ты преувеличиваешь.

— Почитай про американские гетто. Помнишь, писали, что белые мешали цветным покупать дома в своих районах.

— Да, это называется расизм.

— Нет, это называется неудачные инвестиции. Как только количество чернокожих жильцов превышает определенный процент, весь район стремительно дешевеет. А потом эти подешевевшие дома скупают негры, и район становится черным. Грязным, криминальным, опасным. Я не хочу, чтоб наша улица стала такой же.

— Ты не можешь заранее знать…

— Я не могу?!

— Ну хорошо, ты часто угадываешь. Но мне всё это не нравится.

— А жить в таком доме нравится?

— Нравится. Тут с тобой не поспоришь.

— Вот и верь мне, Лена дорогая. Я знаю, что делаю.

Глава 9

Пожарник

Февраль сменился мартом, советские гендерные праздники прошли своей чередой. Никаких корпоративных торжеств по этим двум поводам не было, и мода такая не сформировалась, и общее настроение у народа было не праздничное — страна выживала. Самым удивительным открытием по итогам праздников для Петра было то, с какой трогательной нежностью, как оказалось, простые работяги относятся к своим жёнам. Те самые матершинники, гуляки и проходимцы, которые работают составителями в их цеху. Конечно, понять это удалось по очень и очень косвенному признаку, но умение анализировать и делать выводы — это та самая козырная карта, которая помогает Фролову вести свой кораблик через бурные волны эпохи перемен. Так вот, оказалось, что его подчиненные, суровые мужики и бывшие защитники Родины гораздо спокойнее готовы выйти на подработку двадцать третьего февраля в свой законный и выстраданный День защитника отечества, бывший День Советской армии, нежели Восьмого марта. Это было просто невероятно трудным делом, уболтать кого-то из мужиков выйти на смену в день или в ночь. У всех на устах была железная отмазка: «Я жену поздравлять буду. Не могу». Сформировать смену удалось ценой угроз и приписок, банального подкупа и обещанием поставить две смены вместо одной.

Фролова вообще удивляла такая готовность к труду в невыносимых условиях, какую демонстрировали подчиненные — он сам бы так, наверное, не смог. А самым сильным ударом по мироощущению стало участие в собеседовании с одним из кандидатов на должность грузчика. Вернее, рабочего участка выгрузки. Задача у представителей этой профессии была простая — с помощью ломов и кувалд открыть люки полувагонов с углем или рудой на выгрузочном пути, дождаться высыпания груза, отбить примерзшие или налипшие остатки груза от бортов, вычистить лопатами и