В коридоре я натолкнулась на Сьюзи — она как раз закончила обрабатывать язвы лорда Альфреда.

— Чудесный денек, Энни, вот… — бодро выпалила Сьюзи.

Старшая медсестра Брэддок вышла из комнаты вечно подозрительного мистера Конрада Х. Характер у этой женщины был угрюмый, но я ставила на то, что и у нее есть сердце.

— Чудесный денек, мисс Брэддок, вот, — сказала я.

— Вас хочет видеть доктор, — сухо ответила она.

Было ясно, что веселиться осталось недолго.

Вот о чем я думала, тихонько стучась в дверь кабинета доктора Понсонби. Дети. Их видели. Я уволена — это тоже было ясно.

Понсонби принял меня не оборачиваясь, вчитываясь в какой-то фолиант. Иногда у меня создавалось впечатление, что он углубляется в чтение научной литературы, только когда мы входим в кабинет, чтобы надлежащим образом выглядеть в наших глазах. Но это было лишь мое впечатление. На столе в беспорядке были разбросаны другие книги. Некоторые из них, кажется, были посвящены ментальному театру — эта техника, несомненно, интересовала Понсонби.

И все-таки самое поразительное в этой комнате находилось не на столе, а возле окна: на стуле сидела миссис Мюррей с вязаньем в руках. Я знала, что эта женщина способна появиться в самых непредвиденных местах. Только что никого, и вот она тут как тут. Проживала миссис Мюррей в отдельном помещении рядом с сестринским туалетом на втором этаже, но ее нередко можно было встретить в кабинетах, на кухне, всегда неразлучную со своим рукоделием. Миссис Мюррей не привлекала внимания, она наблюдала.

Понсонби решил нас представить, но замялся.

— Мак-Кари, — напомнила я.

— Мы уже знакомы, Понсонби, — сообщила старушка.

Доктор не стал обращать на нее внимания и перешел прямо к делу:

— Я хотел вас видеть. Сегодня вечером приедет тот самый офтальмолог.

— Это прекрасно, сэр.

Я, конечно, обрадовалась, но ждала продолжения: по лицу Понсонби было видно, что он приготовил для меня не только эту новость.

— Когда врач его осмотрит, я хочу, чтобы он передал отчет лично мне.

— Да, сэр.

— Ой… Скажите… — И доктор притворился, что снова углубился в чтение. — Вчера, когда полицейские допрашивали мистера Икс, случилось что-то необычное?

— Вообще-то… — Времени на раздумье было мало. Я не могу рассказать всего, но и скрыть всю правду тоже не могу. — Вы же знаете, что это за человек… Он начал… начал рассказывать истории об инспекторе.

Понсонби прищелкнул языком и бросил книгу на стол. В этот раз по-настоящему раздраженно.

— Невозможный человек! — бормотал доктор. — Инспектор спустился вниз с таким рассерженным видом… и… сразу же затребовал у меня все материалы об этом пансионере… У меня почти ничего нет, я, кажется, вам уже говорил. Ой, я не имею в виду совсем ничего, просто немного: в других пансионах его тоже не обследовали, диагнозов не ставили. Инспектор пригрозил, что мы о нем еще услышим. Что мог ему наговорить этот невоспитанный тип?

Я была так потрясена переменой (пациент из «привилегированного» превратился в «невозможного» и «невоспитанного»), что в первую секунду не нашлась что ответить. Миссис Мюррей, казалось, следила за нами из последних старческих сил.

— Подробности личного характера, — пробормотала я.

— Пожалуйста, приведите какой-нибудь пример.

— Я… предпочла их не слушать, доктор.

Понсонби уставился на меня в упор, теперь я снова для него существовала.

— Ни в коем случае ему не подыгрывайте. Вам ясно?

— Понсонби, это не человек, а дьявол, я же тебе говорила, — прошамкала миссис Мюррей.

— Как бы то ни было, не потакайте его причудам. Оставьте его одного.

— Да, сэр.

Понсонби нахмурился, он пристально разглядывал свой письменный стол. И кривил губы — таким мне его уже доводилось видеть.

— Это мне не нравится. — Понсонби выражался так категорично, что я даже посмотрела на стол. Но на столе ничего особенного не было; речь шла о нашем деле. Мысли сновали в моей голове, как спицы в руках у миссис Мюррей. — Я должен вам кое-что рассказать. Когда мистер Икс поступил в Кларендон, это было два месяца назад, директор его предыдущего, оксфордского пансиона прислал мне письмо. Ой, он сообщал, что больной… вмешался в ход полицейского расследования…

— Про это я ей уже рассказала, — напомнила миссис Мюррей особенным тоном: когда старики говорят о прошлом, они как будто пророчествуют.

— Я не говорю, что это обстоятельство представляется мне слишком серьезным, — продолжал Понсонби. — Он ведь душевнобольной и…

— Понсонби, этот человек вовсе не душевнобольной, — вклинилась миссис Мюррей.

Это наблюдение завело Понсонби в лабиринт его типичных оговорок.

— Ой, нет, конечно… и все же да… Здесь… здесь он душевнобольной, миссис Мюррей. Я только хотел довести до вашего сведения, мисс… — Доктор взмахнул рукой; тыльная сторона его ладони была вся волосатая. — Боюсь, что и здесь может повториться то же самое. Ой, я не хочу сказать, что будет в точности то же самое, однако может случиться нечто подобное… У этого человека есть болезненная мания расследовать преступления за спиной у властей. Я не могу… Мы не можем допустить подобное в Кларендоне. Что бы он ни говорил, что бы ни предпринимал по поводу… немедленно сообщайте мне. Немедленно! — подчеркнул он. — Вся информация должна поступать ко мне.

— Да, доктор.

— И развлекайте его. Ой… то есть не позволяйте ему увлекаться своими нездоровыми идеями. Я выражался достаточно… ясно? — В вопросе его прозвучала нотка удивления, как будто «выражаться ясно» являлось для Понсонби целью, которой он почти никогда не мог достичь.

Меня особенно тревожило, что Понсонби прав.

Как случилось, что я, постигавшая профессию в местах, где душевнобольные считаются просто больными, которые нуждаются в уходе и сострадании, позволила себе увлечься миражами моего пациента? Я вернулась в его комнату и застала мистера Икс в полумраке, однако теперь он для разнообразия сидел перед столиком, абсолютно видимый; он не так давно покончил с полуденным чаем и в бисквитах себе тоже не отказал (мистер Икс был худенький, но рот набивал за троих).

Он заговорил, как только я вошла:

— Мисс Мак-Кари, Джимми уже принес коробки с печеньем?

— Добрый день, сэр, — осадила его я.

— Мы должны быть готовы к сегодняшнему визиту моих воробьев: они, несомненно, добудут важные сведения.

— Сегодня вас посмотрит глазной врач, — сказала я, направляясь к окну.

— Ну что ж, надеюсь, потом я смогу… нет, в таком случае шторы открывать не нужно.