– Ты что-то хотел, Бобби? – спросила Джалисия, прекрасно зная, как Гросса коробит, когда к нему вот так фамильярно обращаются по имени.

Он с гибкой вкрадчивостью подался вперед.

– Тук-стук, – пропел его голос у нее над ухом так близко, что почувствовалось дыхание: свежая мята. – Думаете, ваш человечек выстоит, не сломается?

Сам Гросс источал эдакую язвительную благожелательность: ни дать ни взять тренер, задирающий перед ответственным матчем своего коллегу-соперника.

За его спиной маршалы ввели в зал его подзащитных: шестерых главарей «Арийского братства». Настроение у них было явно приподнятое, меж собой они пересмеивались и пошучивали. Большинство из них вот уже больше тридцати лет сидели за решеткой, что было видно по их бледнотной коже. Кое-кто носил очки. Все как один одеты с легкой претензией на шик: светлые слаксы, деловые наглухо застегнутые сорочки (последнее в основном для того, чтобы скрыть бицепсы, способные гнуть железо, не говоря уже об иконостасе партаков из свастик, трилистников и эсэсовских молний на руках и туловищах. Единственная наколка, которую скрыть никому из них не удавалось, – это знак принадлежности к «Арийскому братству» – маленький трилистник на пальце правой руки.

Прозвища у всех были слегка комичные – можно сказать, мультяшные: Свин, Шерлок, Дюк, Акула, Гринго, Монах. Вид как у постаревших энтузиастов фан-клуба «Дедвуд»[13], настолько сжившихся со своими киногероями, что теперь и водой не разольешь. Одним словом, намертво.

Джалисия окинула их, а также Гросса уверенной улыбкой. С того дня как она поставила его в известность о главном свидетеле обвинения, он не уставал подначивать ее колкостями насчет Рипера.

– Мои свидетели в полном порядке, – заверила она.

– А вот я, боюсь, слышал иное, – с печальной участливостью заметил Гросс. – В частности, что в «Пеликан Бэй» произошел некий инцидент.

У Джалисии замерло, а затем гулко стукнуло сердце.

– Я знаю, – солгала она.

Дверь за спиной Гросса и его команды открылась, и в зал вошел Коберн в сопровождении пары человек, в которых Джалисия узнала тех маршалов, что доставляли Лока с Таем в тюрьму.

Извинившись, она прошла к ним и тревожно спросила:

– Что-то случилось?

– Не волнуйтесь, – глядя в пол, ответил Коберн, – Рипер в порядке.

Коберна с маршалами Джалисия вывела в коридор, подальше от рыскающих глаз «арийских братьев» и их пронырливых адвокатов.

– Так, – коротко кивнула она. – Изложите суть.

– В тюремном дворе был бунт, – сообщил Коберн.

– На Рипера совершено нападение?

– Сведения разнятся. Департамент исправительных учреждений Калифорнии только что получил видеосъемку с камер слежения.

– Скажите мне, Рипер в порядке?

– Отделался легкими ушибами, – выдал один из маршалов.

– А что с Локом?

– Он, наоборот, отправил пару человек в лазарет, – сказал Коберн. – Его вместе с Рипером упрятали в одиночную камеру. Ради их же блага. В поселении им небезопасно.

– Риперу это очень понравится, – язвительно усмехнулась Джалисия.

– Пускай уж лучше разозленный, чем мертвый, – со значением заметил Коберн. Судя по виду, он что-то недоговаривал.

– Я так понимаю, это не всё? – требовательно спросила Джалисия.

– Партнер Лока… Охранник не знал, что он один из нас.

– Охранник? Какой именно?

Маршалы под ее взглядом опустили глаза.

– Часовой на вышке, – нехотя ответил Коберн.

– Тай… застрелен?

– Вообще-то дышит. Но подробно о его состоянии мы не знаем.

– Дайте мне минуту, – внезапно усталым голосом произнесла Джалисия, массируя себе виски.

Она сделала глубокий вздох, за ним другой, стремясь отрешиться от потрясенности случившимся и одновременно сосредоточиться на подлинной дилемме: как быть с Рипером. С произошедшим в тюрьме поделать теперь ничего нельзя, но показания главного свидетеля должны прозвучать во что бы то ни стало.

– Так, ладно. Слушайте. Я попытаюсь убедить судью временно отложить процедуру слушаний. Дать нам какое-то время на то, чтобы уладить эту неразбериху.

– Вы думаете, он на это пойдет?

– Может, и нет, но мы…

Помещение сотряс оглушительный грохот, от которого под ногами тяжко содрогнулся пол. Взрывной волной Джалисию сшибло на пол, а вокруг все подернулось белесой дымкой цементной крошки. Зашлись воем пожарные сирены. Джалисия машинально вскинула руку к глазам, чуя в носу и горле першистый пылевой осадок.

Она повела из стороны в сторону головой, невнятно пытаясь уяснить, что это, черт возьми, стряслось, а затем на четвереньках поползла вперед. Подняв помутившиеся глаза, в десятке метров впереди на дверях санузла разглядела кучерявые завитки огня. Развернувшись, все так же на четвереньках Джалисия тронулась в сторону зала суда. Поднятая взрывом пыль мешалась с едким черным дымом близкого пожара.

Спокойствие, Джалисия. Только спокойствие.

Она продолжала движение, пока не добралась до места, где вместо пола ее встретила пустота. Подавшись вперед, она протянула руку вниз в попытке нащупать ступеньку лестницы – ничего, пустота. Джалисия боязливо отдернула руку.

Пыль постепенно оседала, но вокруг начал сгущаться удушливый дым. Женщина подалась назад, пытаясь по возможности держать голову возле пола, где пока дышалось чуточку легче.

– Джалисия? – послышался невдалеке сдавленный голос.

Коберн.

– Я здесь, – отозвалась она, сама дивясь нелепости брошенной фразы. «Здесь» – это где?

– Ты в порядке?

– Кажется, да.

Слева сквозь белесую взвесь пыли и дыма пробился лучик света.

– Ты видишь свет? – спросил Коберн. – Иди на него.

Джалисия принялась ползти на свет. Колени и локти саднило, в ушах стоял противный металлический звон, но она продолжала движение.

– Давай, давай. Ты уже почти добралась.

Эти слова ее подбодрили. Через минуту она почувствовала у себя на плече руку Коберна, который помог ей встать на ноги и повлек ее через проем на лестницу. Вверх здесь озабоченно взбегали полицейские и маршалы, рассредоточиваясь по верхним этажам. А встречно тек людской поток, направляющийся вниз.

Двумя пролетами ниже она жестом велела Коберну остановиться и, упершись руками в колени, с минуту приходила в себя, пытаясь отдышаться. Наконец подняла взгляд на Коберна:

– Спасибо тебе.

– Без главного обвинителя суд невозможен, – произнес Коберн, то ли похлопывая, то ли отряхивая ей плечо от пыли. – Ты на ногах держишься нормально?