это для нее ничего не значащий фактор. А то, что у меня до сих пор не устроена личная жизнь — кричите “Караул!”, с дочкой что-то не в порядке!

— Меня мои тоже достают, только с учебой. Они с тобой совершенно солидарны: любовь мешает сдаче экзаменов и получению диплома. Махнуться бы нам с тобой родителями, а?

Я рассмеялась, но на душе было невесело. В свете подобных разговоров, моя ситуация выглядела и правда малопривлекательно: из престижного британского вуза я перевелась, в новом, российском и не шибко престижном, тоже все трещит по швам… А почему? Потому что думаю только о размножении. Голова одним Романом забита. И в данный момент его стремительно теснил другой Верстовский…

— Грустишь? — Юля заметила мою кислую мину и придвинулась ближе, прикоснулась плечом. — На твоем месте мне бы тоже было невесело. Ждешь, пока он напишет или позвонит, ждешь… А потом он приходит и в очередной раз предпочитает тебе общение с друзьями.

Не в бровь, а в глаз. Я часто заморгала, чтобы не расплакаться. А ведь еще какую-то неделю назад мне казалось, что у меня счастливая взаимная любовь с одним маленьким недостатком — отсутствием секса.

— Почему бы тебе не найти какого-нибудь ботаника для отвода глаз? — спросила я, чтобы сменить тему. — Будете встречаться с ним раз в недельку, целомудренно целоваться в щечку… Твоя мама успокоится и перестанет бить тревогу.

— Использовать живого человека в своих целях? — Юля скорчила гримасу ужаса. — К тому же, наших ботаников даже вспомнить страшно! И не ботаников тоже…

— А вдруг тебе понравится? — возразила я. — Могла бы хоть попробовать.

— Да пробовала я! Раз или два, на короткое время… Не знаю, наши парни меня абсолютно не торкают. А размениваться по мелочам нет никакого желания.

Кот, все это время лежащий с краю дивана, медленно приблизился ко мне. Словно негодуя на отсутствие внимания, он вознамерился во что бы то ни стало завоевать мою любовь. Гипнотизируя взглядом желтых глаз, он залез мне на колени и улегся там, как у себя дома. Сегодня я не стала его прогонять, лишь охнула под тяжестью пушистой тушки и медленно запустила руку в мягкую шерсть. Приступ аллергии — ничто по сравнению с болью, которая разрасталась в душе.

— Ты тоже можешь найти себе кого-нибудь, — подкинула идею подруга, — кто утолит твой сексуальный голод, раз у Романа с этим проблемы. Впридачу или взамен…

Я с подозрением посмотрела на ее ладонь, лежащую у меня на бедре.

— Надеюсь, ты не себя имеешь в виду?

— Нет, что ты! — Юлька отпрыгнула в сторону, чем напугала кота, который, возмущенно пища, сдернулся с места. Я оглушительно чихнула. В моей руке, на свитере и ногах осталось достаточно шерсти, чтобы связать белоснежную варежку. — Я про мужчин. На самом деле, в Ливере хватает кавалеров. Скоро Осенний бал, могу познакомить тебя там с кем-нибудь с соседних факультетов.

— Заметано, — я решительно приподняла подбородок. — Клин клином, как говорится. А сейчас… У тебя есть ноутбук? Нужно прочесть тонну сопутствующей литературы. Чувствую, на следующем занятии декан приготовит нам сюрприз…

Предчувствия, особенно плохие, особенно — связанные с ненавистным Верстовским — редко обманывали меня. Уже со следующей “зарубежки” декан насел на всех нас, и на меня в частности.

— Красовская! — чеканил он, стоя спиной и выписывая на доске основные тезисы занятия.

— Красовская! — ворчал, сверяясь со списком учащихся.

— Красовская! — кричал с другого конца аудитории, куда ушел, чтобы проверить конспекты нерадивых студентов.

После “Венеры и Адониса” пришел черед “Ромео и Джульетты”, и вскоре, по примеру последней, я готова была выпить яда. Мне стала ненавистна сама моя фамилия.

Читать мы больше не читали. На вопросы он, как и обещал, практически не отвечал, зато заваливал ими нас. И вопросы его были не в пример сложнее тех, что задавали ему мы — спасибо проведенному за чтением научных статей времени, конкретно мы с Гардениной в лужу сели несильно (так, слегка задницы замочили), а вот остальным, особенно мальчикам, повезло меньше. Мишка и Стас были выдворены с пары за тотальную неготовность к уроку, другие — отчитаны и унижены оскорблениями века так шестнадцатого. Сам декан заработал несколько новых прозвищ, самое лестное из которых звучало как “Эдуардогоргонович”.

Правда, у нового формата “Зарубежной литературы” были и приятные последствия: Ромка отныне ходил на занятия! Ходил вовремя, исправно и вообще вел себя как настоящая лапушка. Так что неприятное присутствие декана в чем-то компенсировалось пьянящей близостью его сына.

9.2. Эдуардогоргонович

Спустя неделю я была немало шокирована, застав Юльку перед занятиями, сидящую на подоконнике и красящую ресницы. Для справки — единственный раз, когда я видела ее с макияжем, был вечер после выпускного. Косметика на повседневность ей не требовалась: у нее огромные голубые глаза, каштановые волосы и темные брови, что делало ее внешность и без этого достаточно выразительной.

— Что ты делаешь?

— Крашусь. Или не заметно? — пробормотала Гарденина, не отрываясь от карманного зеркальца. Она аж приоткрыла рот, сосредоточившись на кропотливом занятии.

— Заметно, но… Зачем? Сейчас же лекция декана?

Подруга отвела руку с зеркальцем подальше и картинно похлопала ставшими совсем кукольными ресницами. Меня чуть не сдуло ветром.

— Чтобы быть во всеоружии перед лицом опасности.

— Ты меня беспокоишь, — я потрогала ее лоб. К сожалению, он был прохладный, значит, Юля вполне отвечала за свои действия. — Наше оружие — крепкие знания, да?

— На войне все средства хороши. И прозорливый ум, и ослепительная внешность… — подруга встала во весь рост, одернула теплое трикотажное платье, доходящее до середины икры. Сегодня на ней красовались осенние сапожки на высоком каблуке. Юля подошла ко мне вплотную и вздохнула — даже в них она была значительно ниже. Ей пришлось привстать на цыпочки, когда мы приветственно чмокнулись, соприкоснувшись щеками.

— Не сомневайся, Эдуардович уже без ума от тебя, — буркнула я, но тотчас поправилась, видя свет, озаривший ее лицо, — то есть, от твоей эрудированности.

Юлька в последнее время ассоциировалась у меня со всезнающей Гермионой из бессмертной волшебной саги. На занятиях Верстовского она мало не выпрыгивала из штанов, вздевая к небу руку и стремясь блеснуть начитанностью. Теперь внимание декана было почти перманентно приковано к нашей с ней парте, а это нервировало. Я бы с радостью пересела к Ромке, но конкретно на “зарубежной” такой вариант не прокатывал — его отец запретил нам сидеть вместе. Мол, плохо сказывается на успеваемости обоих.

Мы неспеша пошли к аудитории. Пары с Молем обычно стояли первыми в расписании. Из-за этого пробуждение стало еще