А мы можем и не знать о тех рамках, которые определяют наши мысли и поведение. Эти рамки составляют часть наших представлений, строившихся не один год на основе собираемой информации и проживаемого опыта. Некоторые называют эти представления мировоззрением. Я исхожу из западного контекста всеядности, потому для меня вполне естественно было писать в предыдущей главе о мясе. Если бы я вырос в Индии или был вегетарианцем, то, возможно, выбрал бы другой пример. Если какие-то идеи или примеры из этой книги диссонируют с вашими мыслями, возможно, дело в том, что наши мировоззрения различны.

Бессознательно мы даже себя ограничиваем рамками, когда меняется контекст. Знакомясь во время игры школьных команд с мужчиной у кромки поля, вы, вероятно, услышите от него что-нибудь вроде: «Привет, я отец Дэнни», даже если он ведущий хирург или тележурналист. Изменился контекст, изменилось представление человека о самом себе.

Рамки весьма помогают толковать события, но их могут использовать, чтобы манипулировать нами. Если нам не нравится, как разворачивается спор или иное взаимодействие, у нас есть возможность сменить его направление, сдвинув рамки и для себя, и для прочих участников. Можно предложить другой контекст — используя другие правды — и изменить ход переговоров или дискуссии. Смена рамок (то есть смена контекста) — важнейшее умение при разрешении конфликтов, внедрении инноваций и смене руководства.

Все ребята

Летом 2014 г. в социальные сети попал снимок, очень скоро вызвавший бурю протестов и насмешек. Картинка на первый взгляд довольно заурядная: сфотографирован президиум какой-то конференции — сцена не того сорта, чтобы вызвать гнев обитателей соцсетей. Но была пара деталей, которые превратили фотоснимок в вирусную бомбу. Надпись за спинами президиума гласила: «Всемирный саммит женщин 2014 г.» — а президиум состоял из одних мужчин.

«Картинка, стоящая тысячи слов», — написала под ней участница конференции, первой выложившая фото в Twitter7. Тем не менее многие возмущенные женщины и мужчины, ретвиттившие эту запись, охотно добавляли несколько слов от себя. «Это шутка? Не иначе, шутка», — таков был один из самых благожелательных комментариев. «Мужчины ведь лучше знают. Полный цирк», — писал другой комментатор8. Масла в огонь подлило то, что все члены президиума были не просто мужчинами, а белыми пожилыми мужчинами в строгих костюмах. «Не знаю, смеяться или плакать», — написала писательница-феминистка Кэти Летт9.

Я помню, как, увидев этот снимок, тоже на минуту почувствовал презрительное возмущение. Но первое впечатление быстро рассеялось, потому что я узнал одного из мужчин в президиуме. Это был Мишель Ландель, глава французской компании Sodexo, занимающейся эксплуатацией зданий. Всего лишь несколькими неделями раньше я работал с ним над программой крупной модернизации. Тогда он решительно настаивал на том, чтобы наше послание подчеркивало важность и ценность разнообразия. Я знал, что Мишель искренне верит в гендерное равенство. Из 13 членов правления в его компании шесть — женщины. Я бы и на секунду не поверил, что Мишель Ландель может участвовать в каком бы то ни было патриархальном «менсплейнинговом»[12] сборище.

Так что я проверил контекст.

Всемирный саммит женщин проводится организацией GlobeWomen, которая «задумана как площадка, где все секторы — государственный, частный и некоммерческий — собираются, объединенные общим намерением существенно расширить экономические возможности для женщин во всем мире»10. Как можно было ожидать, организацией управляют женщины и саммиты организует комиссия, целиком состоящая из женщин. Большинство выступающих — женщины, как и большинство участников. Гендерная проблема, если она вообще есть, скорее в недостатке мужчин. Вот первый пункт в информационном письме GlobeWomen, разосланном 18 декабря 2013 г., за полгода до того, как был сделан обличительный снимок:

Весь смысл того круглого стола и был в том, чтобы послушать мужчин — руководителей компаний, у которых есть опыт продвижения женщин. Такой разумный объединяющий жест — пригласить на конференцию по гендерному равенству единомышленников-мужчин — следовало только приветствовать.

Большинство ответивших презрением и негодованием на фотографию мужского президиума женской конференции были дезинформаторами, не знавшими контекста. Им следовало бы проверить факты, прежде чем высказываться, но вины в преднамеренном перетолковании правды за ними нет. К сожалению, многие профессиональные коммуникаторы нарочно манипулируют контекстами или замалчивают их, чтобы ввести аудиторию в заблуждение.

Политики любят выставить позицию противника в неверном свете, цитируя его слова вне контекста, — так ее легче оспорить. Иногда эту тактику называют спором с соломенным чучелом: политик устанавливает соломенного болвана — преднамеренно искаженный тезис противника — и легко валит его наземь. Например, британский политик-лейборист может выборочно цитировать министра-тори, говорившего о передаче управления больничным имуществом в аутсорсинг, чтобы дать понять, будто министр выступает за приватизацию системы здравоохранения, а в Британии это грех, достойный распятия. Или политик из партии «Альтернатива для Германии» может вне контекста процитировать канцлера, создавая впечатление, что та хочет впустить в страну всех иностранных мигрантов, а не только оказавшихся в отчаянном положении беженцев, о которых она на самом деле ведет речь.

Похожий прием — привести в поддержку своего мнения цитату известного человека, умолчав о ее контексте. Такое обращение к авторитетам — один из первых риторических приемов, осваиваемых ребенком: «Но мама сказала, что я могу после ванны посмотреть телевизор», — без тени сомнения говорит мальчик няне, ничего не сообщая о контексте: эта поблажка дается только по субботам. Схожим образом поступают коучи, сообщая потенциальным клиентам о последних опытах нейробиологов с намеком на то, что их данные подтверждают предлагаемую клиенту программу развития лидерских качеств, но не упоминая о том, что данные распространяются только на заключенных, младенцев или крыс.