Дворецкий вошел с поклоном.

— Томас, полагаю, настал тот момент, которого мы так боялись, — сухо произнес профессор.

Слуга резко распрямился:

— Он вернулся?

Профессор протянул ему газету, указывая на статью:

— Ты разве не читал?

Лицо дворецкого приобрело землистый оттенок.

— Извините меня, должно быть, я пропустил…

Профессор поднял руку:

— Не беспокойся, я не буду укорять тебя за это. София хочет поговорить с воспитанниками приюта. Мне удалось убедить ее не ходить туда. Если это его рук дело и мои опасения верны, то я не считаю это благоразумным. Завтра ты отправишься вместе с ней, и она позвонит в приют. Прошу тебя, не спускай с нее глаз, и сегодня будь начеку.

— Может, задействовать защитный барьер?

— Да, так будет лучше.

Оба застыли в молчании.

— Не думал я, что нам доведется дожить когда-нибудь до этого дня, — печально заметил Томас.

— А я нисколько не сомневался. Как только я разыскал Софию, сразу почувствовал, что это наступит уже скоро, — вздохнул Шлафен. — Боюсь, что я не смогу долго утаивать это от нее. Как бы то ни было, она еще не готова, и я буду как можно дольше тянуть время.

Томас уставился на носки своих ботинок.

— А теперь иди и ничего не бойся. Свет всегда сильнее тьмы, ведь так?

Дворецкий слабо улыбнулся, а затем поклонился и вышел из комнаты.

8 Вечер в цирке

Рататоскр был один в темной комнате. Единственным источником света, падавшим на цементный пол, был бледный луч растущей луны, сверкавшей в ночи. Свет проникал через окно, пустое, как глазница черепа.

Комната находилась на территории старой заброшенной фабрики, закрытой с тех пор, как обанкротился ее хозяин. Постепенно ее заполонили сорная трава да те бедолаги, которым негде было приткнуться на ночь. Это были бездомные, отверженные и обездоленные, которых город не принял, скрывая от взглядов остальных своих жителей.

Молодой человек наслаждался отчаянием, царившим в этом месте. Он видел, как несчастные спали этажом ниже, завернувшись в газеты или укрывшись картонными коробками. Страдания и горе, которыми были проникнуты эти развалины, заставляли его чувствовать себя как дома. Казалось, что и его повелитель оценил это.

Легкие шаги прервали ход его мыслей.

— Как всегда, в раздумьях, не так ли, Рататоскр?

Это был ироничный голос Ниды.

Рататоскр обернулся к ней. При ясном свете луны бледность девушки сияла мрачной и загадочной красотой.

— Ну и?.. — спросил он, устремив на нее свой ледяной взгляд.

Улыбка мгновенно исчезла с губ девушки.

— Нам нужно связаться с нашим повелителем.

На лице юноши мгновенно возникло выражение разочарования, и он с нескрываемым раздражением провел рукой по волосам.

— У тебя не получилось?

— У меня нет никакого желания дважды рассказывать одну и ту же историю. Давай позовем нашего повелителя, и ты все узнаешь.

Рататоскр, фыркнув, взял в свои ладони руки девушки и закрыл глаза.

— Из глубин твоего заточения вызываем тебя, о Вечный Змей, внемли нашим мольбам, — в унисон читали они.

Тьма вокруг них стала сгущаться, свет луны медленно исчез, чтобы уступить место вязкой пустоте. Вскоре Нида и Рататоскр погрузились в более плотный мрак. Чернота, постепенно густея, превращалась в пятно неопределенных очертаний, затем в этом безвременном и бесформенном пространстве сверкнули две маленькие точки. Это были глаза, красные как раскаленные угли, тысячелетние глаза, пылавшие неистребимой злобой.

При виде его молодые люди задрожали. Вот он наконец, их прародитель, древнее и ужасное создание, давшее им жизнь. Они были частью его духа, который, отделившись от первоначального состояния и овладев их телами, искал себе пристанище в мире. Два раба, наделенные независимой волей, тем не менее всегда подчинялись его власти. Молодые люди склонили голову в знак своего уважения и покорности.

Нидхогр снова был с ними.

— Я сделала, как вы просили, — произнесла Нида, нарушая молчание. — Для нашего дела я заполучила одного мальчишку и отправила его на поиски Дремлющей.

В ответ послышался лишь одобрительный грохот. Девушка замерла. Сейчас наступал самый напряженный момент. Ее партнер непременно начнет строить ей козни; ей было известно, что она будет строго наказана за малейшую оплошность. Но Нида не хотела доставлять ему такого удовольствия, в конце концов, именно она снискала милость их прародителя, твердила себе девушка.

— Но наш раб не нашел ее, мой повелитель.

Нида почувствовала, как недовольство Нидхогра заполнило все пространство вокруг нее.

— Хочешь сказать, что ты потерпела неудачу?

Нида резко подняла голову:

— Нет, нет, мой повелитель, клянусь вам! Просто нужно еще время, похоже, девчонка куда-то сбежала…

Рев заполнил все пространство, и Нида в страхе закрыла уши руками.

— Тебе известно, что я не терплю, когда мои планы не исполняются вовремя. Помни, я дал тебе жизнь, я же могу и лишить тебя ее.

Девушка кивнула с дрожью. Затем последовало долгое тревожное молчание.

— Я больше не чувствую присутствия Дремлющей.

— Вы полагаете, что… она у них? — заикнулась Нида.

— Моли о том, чтобы этого не случилось, — ответил ее повелитель с дрожавшим от еле сдерживаемой ярости голосом. — Когда я еще ходил по земле, Хранители обладали приемами утаивать от моих глаз все, что мне было дорого. Преграды, колдовство и прочие трюки, которым эти проклятые драконы их научили. Но Дремлющая не может прятаться вечно. Ты найдешь ее, будь она в их руках или нет.

Нида усердно закивала.

— В противном случае ты испытаешь на себе всю силу моей мести.

Глаза девушки расширились от страха, но ей не хватило времени даже на то, чтобы попытаться придумать какой-нибудь подходящий ответ. Повелитель посмотрел на нее, и Нида сразу же ощутила резкий приступ боли, пробежавший по ее телу. Словно что-то сдавило ее кости, едва не расплющив их. Она вскрикнула, а потом тяжело дыша упала на колени.

— Это только предупреждение.

— Я заслуживаю… — пробормотала девушка почти не дыша. — Я заслуживаю…

Нидхогр ничего не сказал и повернулся к Рататоскру, который тут же опустил глаза:

— Пойди в приют и разведай обо всем. Когда узнаешь, где находится девчонка, пошли слугу убить ее.