Леди Анриетта-Фелисите немедленно поместила объявление в «Империи» и в нескольких австралийских газетах. Месяц назад она получила ответное письмо с кучей грамматических ошибок — оно было от Роджера, и он был жив. В письме говорилось, что он живет под именем Томас Кастро и работает мясником в городке Уогга-Уогга в Новом Южном Уэльсе, на полпути между Сиднеем и Мельбурном. Он просил мать выслать ему денег, чтобы вернуться домой, и в доказательство того, что он действительно ее сын, просил вспомнить свое коричневое родимое пятно на боку. Вдова припомнила пятно и выслала деньги. А теперь, похоже, человек, которого газетчики окрестили «Претендентом», встретился со старой женщиной, которая убедилась, что он не обманул ее. Давно потерянный Роджер Тичборн вернулся!

Как Оскар объяснил Бёртону, высшие классы радовались тому, что древний род не угаснет, а низшие злорадствовали о том, что аристократ жил, как простой рабочий. Вдова леди Анриетта-Фелисите светилась от радости, но всё остальное семейство Тичборнов — многочисленные двоюродные и троюродные родственники, большинство которых носили фамилии Даути и Арунделл, — отнюдь. Они не верили ни единому слову письма.

— Он вскоре потребует поместье! — выкрикнул Оскар под скрежет и излияния шарманки. Бёртон задумчиво кивнул, вынул из кармана шесть пенсов и вложил их в руку мальчишки.

— Увидимся попозже, Язва, — сказал он. — Здесь деньги на пирог. Нельзя жить на одних сластях!

— Зато растолстею, если проявлю упорство. Благодарю вас, капитан!

Оскар исчез в магазине, и Бёртон пошел дальше, с облегчением слыша, как звуки шарманки тают вдали. На углу Бейкер-стрит он махнул кэбу, запряженному паролошадью — уменьшенному варианту знаменитой «Ракеты» Стивенсона.[36]Тот, прогрохотав по Уигмор-стрит, довез королевского агента уже до половины Риджент-стрит, как вдруг кэб тряхнуло и он остановился: коленчатый вал развалился, проделав хорошую дыру в котле.

Отмахнувшись от извинений кэбмена, Бёртон поймал другого и через Хеймаркет доехал до Уайтхолла и Скотланд-Ярда. Поднявшись по ступенькам грозного старого здания, он уже собрался было зайти к Траунсу, но увидел, как тот спускается ему навстречу.

— Кого я вижу! — обрадовался детектив-инспектор.

— А я как раз собираюсь просить тебя пораскинуть мозгами, — сказал Бёртон, пожимая руку приятеля.

— Я иду задать перцу Фредди Блю, владельцу ломбарда. Хочешь со мной?

— Давай. А за что? Чем он провинился?

Они спустились по лестнице и пошли к Трафальгарской площади.

— Одна маленькая птичка сказала мне, что он опять начал торговать краденым.

— Попугай?

Траунс покачал головой:

— Нет. Воробей, юный карманник. А для чего тебе понадобилось, чтобы я тряхнул своим серым веществом?

Они обогнули край площади и вышли на Нортумберленд-авеню, загроможденную грузовыми фургонами, которые направлялись от реки в центр столицы.

— Я хотел спросить: что ты знаешь о Претенденте Тичборне?

— Только то, что написано в газетах.

— И всё? Неужели Скотланд-Ярд не расследует это дело?

— С чего бы? Ведь никто никого не обвиняет. А в чем здесь твой интерес, капитан?

— Откровенно говоря, ни в чем. По мне, это дело мало чем отличается от обычной газетной сенсации. К сожалению, Пам думает иначе.

— Пальмерстон? С какой стати этим заинтересовался премьер?

— Кто ж его знает! Человеческий мозг непостижим, как и эти бэббиджи.

Траунс промычал в знак согласия.

— Кстати, — сказал он, — тебе надо было видеть тех двоих, которых он прислал забрать бэббидж из монастыря в ночь ограбления Брандльуида. Они выглядели, как пара треклятых гробовщиков!

— Это Дамьен Бёрк и Грегори Хэйр, его разнорабочие.

— Разно-? Я бы сказал, страннорабочие: вот уж и вправду никогда не видел странней!..[37]Кстати, о странном: как дела у молодого Алджернона?

— Он работает над новыми поэмами. Ну и, конечно, с увлечением отдается своему хобби.

Траунс фыркнул. Оба знали, что «хобби» Суинберна — это посещение борделей, где старательные жрицы любви хлестали его кнутами.

— У него очень странные вкусы, — пробормотал детектив-инспектор, — не представляю, как можно получать удовольствие от того, что тебя секут розгами. Пару раз меня выдрали в школе — и мне это совсем не понравилось.

— Чем больше я узнаю его, — ответил Бёртон, — тем больше верю, что боль для Суинберна удовольствие: здесь он превосходный объект для психологического исследования.

— И полный извращенец. Хотя невероятно смелый, черт побери. Абсолютно бесстрашный — в жизни такого не видал!.. А вот и лавка мистера Блю. Но туда я схожу один, если не возражаешь. Подождешь меня здесь?

— Конечно. Только не избей его до полусмерти.

— Исключительно словесная головомойка! — Траунс усмехнулся, хрустнул пальцами и исчез в ломбарде.

Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон оперся на трость и от нечего делать стал изучать проезжавшие мимо экипажи. По большей части в повозки торговцев были запряжены обычные лошади: паролошадей могли позволить себе немногие. Кучера, крепкие мужики, носили рубашки с закатанными рукавами, которые обнажали их мускулистые предплечья, толстые кости и жесткую кожу. Ни в одном из них не было ни унции жира, ни намека на претенциозность — и ни капли духовности: они усердно работали, потом ели, потом спали, потом опять работали и никогда не желали ничего другого. Бёртон восхищался ими и, как ни странно, немного завидовал им.

Спустя несколько минут он обернулся, услышав сзади тяжелые шаги. Из лавки вышел Траунс:

— Он заныл, как младенец, даже раньше, чем я успел сказать пару слов, — объявил детектив-инспектор. — Надеюсь, что какое-то время он пребудет на стезе добродетели. Это его второе предупреждение, третьего не будет — иначе я надену на него железные браслеты. Что скажешь, если мы заскочим к Брандльуиду? Его магазин недалеко, за углом.

— Отличная мысль.

И они отправились туда.

— Ты что-нибудь слышал о местонахождении Поющих Камней? — спросил Бёртон.

— Ни шепотка, но, быть может, до Брандльуида дошел какой-нибудь слух с того последнего раза, когда я говорил с ним. Он продолжает утверждать, что в тот вечер запер настоящие бриллианты в сейф. Однако мы точно знаем, что Изамбард Кингдом Брюнель похитил подделки. Так что либо Брандльуид врет — во что мне трудно поверить, ибо у него безупречная репутация, — либо какой-то невероятно искусный взломщик опередил Брюнеля, не оставив следов.