Иными словами, для многих и многих солдат ряда государств плен воспринимался в качестве временного местопребывания, где можно было бы на законных основаниях (это не дезертирство — воинское преступление против присяги) дождаться конца войны. Как пишет вышеупомянутый ген. С. А. Торнау, «поехать отдыхать в Россию». Это — своеобразный «отдых», что, судя по цитате уже 1914 года, прекрасно сознавалось офицерским корпусом и неизбежно должно было учитываться в ведении боевых действий. Вот он, факт нежелания воевать — идти в плен «с песнями и цветами». Ясно, что понимание данной ситуации военно-политическим руководством каждой из воюющих держав вызывало ужесточение в отношении к пленным.

Вторым существенным фактором громадного количества пленных, даваемых одними странами и, напротив, минимального для других, служил характер борьбы. На Западном фронте установление позиционного фронта наблюдается уже с ноября 1914 года, а позиционная борьба по определению дает минимум пленных и максимум кровавых потерь. На Восточном фронте позиционный фронт устанавливается спустя год — в октябре 1915 года, и в кампании 1916 года русская Действующая армия дает уже впятеро меньшее количество пленных. Точно так же, когда австрийцы держали позиционный фронт в Галиции (Карпаты зимы 1915 года или Стрыпа зимы 1916 года), их потери пленными были сравнительно невелики. Но перевод войны в маневренную плоскость (Галицийская битва 1914 года или Брусиловский прорыв 1916 года) немедленно давал десятки и сотни тысяч пленных. Тем не менее основным фактором данной проблемы, повторимся еще раз, является аграрно-промышленная экономика и крестьянское происхождение основной массы рядовых военнослужащих.

Резкая перемена отношения к военнопленным в воюющих странах вытекала из предвоенных международных договоренностей. Подписывая правовые документы, готовящиеся схватиться в мировом конфликте государства так или иначе брали на себя обязательства гуманного обращения с военнопленными, пример чему подала Япония в период Русско-японской войны 1904–1905 гг. Международный комитет Красного Креста утверждал: «Все договоры, регламентирующие порядок ведения военных действий, равно как и нормы международного обычного права, обязательного для всех государств, основываются на двух взаимосвязанных фундаментальных принципах, а именно — принципах гуманности и военной необходимости. Суть данных принципов заключается в том, что разрешены только такие действия, которые необходимы для разгрома противника, в то время как действия, вызывающие бессмысленные с военной точки зрения страдания или потери, запрещаются».[71] Гаагская конвенция 1907 года, ратифицированная всеми великими державами, имела обязательное значение для воевавших в Первую мировую войну государств. Однако почти сразу после ее начала нормы международных конвенций стали немедленно нарушаться. Это и практика добивания тяжелораненых, и издевательства над военнопленными (ограбление, унижения и т. д.), и зверства австрийцев над сербским мирным населением, и все прочее. «Значение международно-правовых норм за время минувшей войны было ослаблено тем, что эта война резко нарушила то нормальное соотношение государств в условиях длящегося мира, которое было главной основой современного международного права {до Первой мировой войны долгое время}… Происходившие на фоне общего мира войны между отдельными государствами являлись как бы исключением, причем большинство других государств занимало по отношению к этим войнам нейтральное положение и в своей совокупности являлось блюстителем тех международно-правовых норм, которыми воевавшие государства должны были руководствоваться в приемах и способах ведения войны… Воевавшие государства {в том числе все великие державы}, как непосредственно заинтересованные государства, естественно, не могли быть блюстителем международно-правовых норм… Этим в значительной мере и объясняется проявившееся за время минувшей войны бессилие международно-правовых норм и относящихся к войне международных обычаев и традиций».[72] Старая традиция не отмерла совсем. Во время войны интересы той или иной страны в неприятельской державе представляли нейтралы, которых в Европе 1914–1918 гг. осталось совсем немного: Испания, Швейцария, Голландия, Дания, Швеция.

Пленение сотен тысяч военнослужащих поставило перед воюющими государствами не только проблему содержания пленных противника и выполнения в их отношении правовых норм международного законодательства, но и задачу предотвращения сдачи в плен со стороны собственных солдат. Эта задача для ряда стран (в том числе России и Австро-Венгрии) постепенно приобрела статус одной из важнейших и приоритетных.

В Российской империи уже в начале войны командование отдавало приказы о разъяснении личному составу недопустимости сдачи в плен (выше мы приводили приказ командарма-2 ген. А. В. Самсонова, отданный еще до начала первых операций). Приказы 1914 года констатировали пока еще немногочисленные, но имевшие тенденцию к нарастанию факты добровольных сдач в плен по тем или иным обстоятельствам. Подборку таких приказов в своих мемуарах приводит военный корреспондент М. К. Лемке, служивший в Ставке Верховного главнокомандования. В этих документах выделяются и мероприятия, рекомендованные для противодействия добровольному пленению. Пытаясь воспрепятствовать массовым сдачам в плен, командование в первую очередь обращало внимание на такие меры репрессивного характера:

«Приказываю произвести и впредь производить в полках строжайшие расследования об обстоятельствах, при которых могли иметь место подобные недопустимые случаи, и по данным расследований составлять списки всех нижних чинов, сдавшихся, не использовав всех средств к сопротивлению, до штыков включительно, для предания их по окончании войны суду по законам военного времени…

Предписываю подтвердить им, что все, сдавшиеся в плен, какого бы они ни были чина и звания, будут по окончании войны преданы суду и с ними будет поступлено так, как велит закон…

О сдавшихся в плен немедленно сообщать на родину, чтобы знали родные о позорном их поступке и чтобы выдача пособия семействам сдавшихся была бы немедленно прекращена. Приказываю также: всякому начальнику, усмотревшему сдачу наших войск, не ожидая никаких указаний, немедленно открывать по сдающимся огонь орудийный, пулеметный и ружейный…

А тех позорных сынов России, наших недостойных братьев, кто, постыдно малодушествуя, положит перед подлым врагом оружие и сделает попытку сдаться в плен или бежать, я с болью в сердце за этих неразумных безбожных изменников приказываю немедленно расстреливать, не давая осуществиться их гнусному замыслу. Пусть твердо помнят, что испугаешься вражеской пули, получишь свою, а когда, раненный пулей своих, не успеешь добежать до неприятеля или когда после войны по обмене пленных вновь попадешь к нам, то будешь расстрелян, потому что подлых трусов, низких тунеядцев, дошедших до предательства родины, во славу же родины надлежит уничтожить…