Эта дамочка, оказывается, пеклась в первую очередь о своей репутации, о бизнесе! Вот уж точно – испорченный деньгами человек. Окончательно. Моральный урод. Не станет он больше выслушивать ее стоны по поводу бросающих ее любовников. И домой больше не повезет. Ни за какие деньги.

– Да-да. Конечно, что же ты стоишь! Доставай телефон и звони!

Он удивился, не понял, почему она сама до сих пор не позвонила.

– Ну, ты чего уставился на меня?! Звони, чего ждешь-то?

Адам подумал, что теперь в ее коктейль он вместо сахара непременно насыплет соли, а еще лучше – яду! Она разговаривает с ним как со своим подчиненным! Она не видит в нем человека, оказывается. И никогда не видела!

– Хорошо, Софья Андреевна, успокойтесь, я уже звоню.

Он позвонил в милицию, объяснил ситуацию и даже представился.

– Адам, это ты? – послышалось в трубке. – Привет! А ты-то там каким боком оказался?

Он не знал, с кем именно говорит, но, судя по всему, этот милиционер бывал в ресторане и знал его. Что ж, тем лучше.

– Сюда хозяйка салона «Софи» пришла. Ее фамилия Султанова. На крыльце ее магазина и обнаружен труп. Предположительно Ирины Аленькой…

– Она директорша издательства или типографии, что-то в этом духе, – подсказала, испуганно хлопая глазами, Султанова.

– Она директор издательства.

– Хорошо, сейчас к вам приедут. А она путь будет там, скажи, чтобы никуда не уходила, салон-то ее… Знаю я эту Султанову.

– Знаешь, я там не был, – вдруг опомнился Адам, – может, эта женщина и живая… Я побегу сейчас посмотрю, вызову «Скорую».

– Да ты не парься, я сам вызову. Давай, бывай, дружище!

Через полчаса на глазах Адама часть улицы отгородили желтой лентой, понаехало много милицейских и прокурорских машин, он видел, как над трупом (женщина, как сказал ему следователь прокуратуры Мирошкин, с которым он был в приятельских отношениях, умерла давно, и труп успел окоченеть) засуетился, судя по всему, эксперт. Молча, сосредоточенно работал фотограф, с приятным, каким-то законченным звуком щелкал его фотоаппарат. Приехавшие люди из прокуратуры тихо переговаривались и много курили. Потом один из них махнул рукой Адаму, и он понял, что его просят вернуться на рабочее место. Ну как же, на улице погода мерзкая, дождь, ветер, так и хочется пропустить стаканчик-другой.

Он кивнул головой, в последний раз окинул взглядом улицу с толпившимися на ней зеваками, укрывшимися от дождя под зонтами, и вернулся в ресторан. На этот раз в ресторане не было вообще ни одного посетителя. Знакомый редактор, позавтракав, уже ушел – работать, переживать, тосковать, недоумевать, возможно, пить.

Почти сразу же ему позвонила Глафира.

– Адамчик, представляешь, на том же самом месте, где и в прошлый раз, нашли труп! Мне Мирошкин позвонил…

– Да я знаю, – ответил Адам и рассказал все, что случилось с ним в последние сорок минут.

– Сначала Любу Горохову убили, а теперь Аленькую, издательшу. Эксперт успел сказать Мирошкину пару слов, он предположил, что и эту женщину тоже изнасиловали, потому что у нее под юбкой не оказалось белья. Вот так живешь-живешь, и вдруг такая ужасная, какая-то стыдная смерть… Я слышала, что она тоже была не замужем и что к ней частенько захаживал один известный в городе человек – Константинов…

– Я бы хотел, чтобы ты забеременела, как Лиза, и сидела дома. Готовила пельмени, смотрела телевизор, спала, читала, вязала… Понимаешь? – тихо произнес Адам и даже зажмурился в ожидании реакции на его слова.

– Да уж… – неожиданно грустно и даже как-то кротко вздохнула Глаша. – Я понимаю тебя. Но то, чем я занимаюсь, это как… наркотик, понимаешь? Так хочется найти этого урода! Вот прямо руки чешутся!

– А я хочу, чтобы моя жена не касалась всего этого… этой мерзости… А это правда, что Лиза работает? Что она решила рожать где-нибудь в кустах, наблюдая за преступником?

– Правда. Ты же отлично знаешь. Гурьев говорил об этом весь ужин!

– Просто я подумал, что после того, как мы ей сделали внушение, она одумается…

– Ты просто Лизу не знаешь. Она – боец! Скажи, Адам, ты что-нибудь заметил особенное у этой издательши?

– Да. Она была в шубе из шиншиллы.

– Да ты что? Неужели научился отличать кролика от шиншиллы?

– Это мне Султанова сказала. Она по этой шубке и узнала Аленькую, свою постоянную клиентку.

– Значит, ее, в отличие от Султановой, не обокрали. Что еще?

– Знаешь, я думал, что у нее лицо в крови, а у нее по губам и щекам, оказывается, размазана красная помада.

– Помада… – произнесла задумчиво Глафира. – Что еще?

– Шарф красивый, он просто бросается в глаза. Такой белый с розовым и зеленым, тонкий…

– Я поняла. Мирошкин сказал, что ее удушили…

– Глафира, ты вообще где?

– Мою полы в одной конторе…

– Что-о?

– Да временно. Так надо, Адамчик. Я тебе потом расскажу… Просто, понимаешь…

– Да-да… Извини, Глаша, тут пришли… я должен работать…

В ресторан вошли несколько мужчин, которые, тихо переговариваясь между собой, сели за столик в самом углу, возле пылающего камина. И хотя Адам всего пару минут тому назад злился на жену за то, что она занималась далеко не женским делом, что она, как наркоманка, подсела на опасные и интересные расследования убийств, заразившись этой страстью от Лизы Травиной, он не мог не отдать должное всем этим людям, которые грелись сейчас возле камина, обсуждая событие последних часов своей работы. Безусловно, это были не обычные люди. Один – районный прокурор, другие – вероятно, его помощники, следователи прокуратуры, такие как Сергей Мирошкин. Храбрые, умеющие рисковать своей жизнью, терпеливые, ответственные, мужественные. Возможно, где-то в глубине души они и презирали мужчин, протирающих бокалы за барной стойкой в ресторане, но виду не подавали, как та же Султанова. Больше того, иногда даже выказывали уважение.

Один из мужчин, следователь, коллега Мирошкина, Виктор Ерофеев, поймав взгляд Адама, позвал его.

– Адам, а ты ничего не слышал? Никого не видел? Преступление, судя по всему, произошло глубокой ночью. Возможно, эту даму убили неподалеку от твоего ресторана, буквально в двух шагах, но, может, где-нибудь в районе Артистического кафе, а затем почему-то положили на крыльцо мехового магазина.

Он и спрашивал, и рассуждал, и сомневался, и строил догадки. Он считал Адама, с которым был знаком ресторанно, своим человеком и даже надеялся на его помощь.

– Нет, я ничего не слышал и не знаю. Вчера, как обычно, были постоянные посетители, вы их почти всех знаете. Вечер как вечер. Разве что дров в камине было больше, потому что ближе к ночи похолодало, у нас в последнее время проблемы с отоплением… Женщины кутались в меха…