Грязь залепила очки, попала под респиратор, вонючей патокой протекла между губами. Азамат ударил рогатиной, ориентируясь на шевеление. Острый стальной лист тут же нащупал податливое и мягкое, вспорол и остановился, хрустнув твердым. Слуга не шевелился.

– Твою ж мать… – Азамат встал. Ощутимо горели связки правой голени. Это плохо. Странно, но где же навья? Если ушла, то почему он не слышит сюрприза, заготовленного для нее?

Оперся на древко и шагнул вперед. Хорошо его приложил полуживой труп, до сих пор в глазах мелькают быстрые черные мушки, вот же зараза. Азамат остановился. Кольнуло дурное предчувствие, навалилось, заставляя прищуриться, оглядывая логово. Что? Что не так, ну?!

Легкий зеленоватый свет гнилушек ложился мягко, скрадывая самые темные места. Логово у навьи оказалось не таким уж и большим, но на удивление высоким. В углу, самом дальнем, чернело пятно выходного колодца. Туда эта тварь и должна была прыгнуть в самом начале. Слышал ли он всплеск? Азамат не мог вспомнить. Да и много ли услышишь в капюшоне «химзы»? Что еще? Небольшая кучка в углу – запас еды. Пятно чуть дальше – лежка. Рядом еще два. И еще одно виднелось у колодца. Еще одно. А раз так…

Пусть и высокая, но нора оставалось норой – темной пустотой под толстым слоем земли, замкнутым пространством, отражавшим любой звук. Приглушенный резиной рев, донесшийся от одной из движущихся теней, все же ударил разом, придавливая к полу. Чернота ожила, бросилась к нему, угловатая, жуткая в своей злости. Огромный кусок темноты, с торчащими в стороны странноватыми выступами, летящий к одинокому дураку стремительный снаряд, жаждущий его смерти. Третий слуга, самый сильный, и, судя по наростам на теле, самый старый. И опасный.

Жалеть картечь не стоило. Но Азамат не успел. Обрез уже прыгнул в руку, когда сверху пришелся сильный удар. Пришлось стрелять на авось, надеясь попасть и не думая о девочке, если она была здесь, конечно. Собственную жизнь Пуле никто бы не вернул.

Грохнуло хорошо, перебив так и не прекратившийся рев. Тварь, кряжистую, с бочковатой грудью, поросшую какими-то белесыми и острыми гребнями, отшвырнуло в сторону, но лишь на чуть-чуть.

Та с места, наплевав на ранения, прыгнула снова. Прыгнула, метя точно в шею Пули, широко раззявив рот и выставив руки, сжимающие что-то острое. Пришлось сжигать и второй патрон. Слугу ударило прямо в лицо, снеся половину головы, и Азамат замер, ловя пустоту логова, замер, отодвинув капюшон с левого, не сильно оглушенного, уха. И только из-за этого услышал всплеск.

Навья ждала. Терпеливо ждала конца боя. И это одновременно и плохо, и хорошо. Хорошо, потому что теперь понятно: она все же неопытная и не очень сильная, как и ее сородичи, встреченные им раньше. А плохо то, что если не сработает сюрприз и она вернется… Азамату придется иметь дело с осатаневшей от боли и страха тварью. Быстрой, хитрой, умеющей убивать прямо с рождения.

– Чтоб тебя… – он подобрал рогатину, торопливо смахнув грязь с древка. Скользить оно не должно, одна ошибка, одно неверное движение и все. Азамат оторвал кусок ткани от чего-то, напоминающего куртку, надетую на второго из убитых слуг. Скрутил петлей, присобачив к оскепищу и продев ее на ладонь. Шагнул вперед, на ходу решая вопрос о перезарядке. И не услышал, ощутил взрыв, пришедший через воду колодца. Саму берлогу ощутимо тряхнуло. Ясное дело, берег, а тут на тебе, гранаты рвутся.

Весь сюрприз состоял именно из них и мотка нейлоновой лески, найденной в закромах запасливого Ильяса. Его наемники, вооружившись кольями, сделали несколько растяжек там, где показал Азамат. Выход он обнаружил еще вчера, совершенно случайно, по выплывшему клоку волос с остатками кожи. Сейчас один из сюрпризов сработал. Палыч не подвел, обработав запал какой-то хитрой смолой, задержавшей воду. Вот только… какой урон нанесла одна-единственная граната РГД? В это самое время в дальнем углу кто-то всхлипнул.

Азамат вздрогнул, покосившись на звук. Успел заметить маленькую фигурку, когда колодец выпустил из себя хозяина логова. Хотя, как успел заметить и понять Азамат, все же хозяйку.

* * *

Рамиля они искали два дня. Но так и не нашли… в тот раз. Друг, переставший быть человеком, пришел сам, угодив в засаду. Хотя засаду Мишка, бывший командиром отряда, устанавливал не на него.

Иссиня-бледный и шатающийся, покрытый илом, Рамиль вышел к костру. Двинулся, тихо и хищно к спящей фигуре, вцепился в нее, рванул на себя голову. И обиженно, недоумевающе заскулил: жертва сама рассыпалась на несколько частей, превратившись в шлем, ржавую канистру и два бревна, найденных на берегу. Связать Рамиля так и не получилось, он умер от выстрела в голову. Спуск нажал Азамат, а потом долго сидел рядом с телом.

Навью, вернее, семью навьев, они нашли позже. Имя водяным дал Сергей Саныч, самый старый в отряде, разменявший пятый десяток. Сказал, мол, водились такие твари раньше, в сказках всяких. А теперь вот наяву появились.

Четверых существ, похожих на людей лишь отдаленно, отряд смог взять, лишь потеряв восемь своих. По два бойца на каждого странного мутанта, по два друга за жизнь темного, серовато-зеленого врага. Сам Азамат остался в живых лишь благодаря чуду и Мишке, успевшему достать АПС. Девятимиллиметровые заряды для Стечкина остановили вожака, оставив его практически без головы. Но и тогда сильное тело, менявшееся на глазах, все хотело добраться до Пули, сжимающего в трясущихся руках АК, ходивший ходуном. И люди смогли увидеть метаморфозы, подаренные водяным последствиями Войны.

– Ты смотри-ка… – Саныч ткнул «дульником» РПК в бедра лежащего тела. Те влажно и нехотя отлепились друг от друга, но через пару секунд вновь сомкнулись, слились практически воедино, не разомкнешь. – Вот ведь сукины сыны.

– И дочки. – Мишка смешно пошевелил своими рыжими усиками. – Это вот баба же?

– Ну, а кто еще-то? – Саныч брезгливо коснулся двух выпуклостей на груди. – Они ж тебе не тритоны какие-то, или там еще что-то такое, а люди, в своем не таком далеком прошлом. Детей вон, сразу видно, в пузе носят и рожают потом.

– А что это за клей такой? – Азамат оперся о влажную, потеющую мутной жижей стену. Ноги существа как сошлись вместе, так пока и не расходились. А лежало тело на стареньком пластиковом столе, с ножками, почти полностью утонувшими в мягком «полу» пещеры. – Хвост держать?

– Тоже мне, юный натуралист. – Саныч сплюнул и задымил «козьей ножкой». – А то не видно. Хотя… знаешь, спорт такой был, до Войны. Надевали люди на ноги один такой огромный ласт, ну, вроде хвоста, и плавали. А у этих вон, сам видишь, какие штуки по щиколоткам идут?

Азамат видел. Смотрел. Запоминал. У людей прибавилось врагов, а раз так, стоило узнать больше.

Отряд не забрал с собой тела. Разлагались водяные быстро, даже чересчур. Кое-что запомнили, Саныч даже записал и зарисовал. Командование похвалило и немного поощрило. А Азамат, потеряв товарища, возненавидел порождений Войны еще больше. И запомнил все увиденное.

«Навья» прицепилось сразу. Мутанты, обозванные Санычем, у такого крупного города, как Новая Уфа, старались не появляться, зато возле поселений поменьше их хватало. Оказалось, что это амфибии, для них родным домом стала вода, но и суша не казалась чем-то странным. Странная клейкая слизь, выделяемая в воде, намертво скрепляла ноги. Кожистые длинные лохмотья, росшие по щиколоткам и разлапистые широченные ступни, превращались в хвост. Да такой, что любо-дорого посмотреть… Если со стороны.