— Старье, — презрительно скривил губы Емеля.

— Расскажи что-нибудь новенькое.

— Пожалуйста. Наркоман пыхнул как следует, а в это время звонок в дверь. «Кто там?» — спрашивает наркоман. «Я», — отвечают ему. «Я?» — переспрашивает наркоман в непонятках.

— И это новенькое? — удивился Коля. — Этот анекдот я еще в детском саду слышал. Кто его тебе рассказал? Твоя бабушка?

— Моя жопа, — ответил Емеля. — Может, ты, Роберт, расскажешь?

— Нет, — отказался я. — На ум ничего не приходит.

— Ну… — Емеля, словно заговорщик, понизил голос. — Необязательно анекдот. Можно что-нибудь другое.

— Что именно? — спросил я, хотя понял, что именно хотел бы Емеля услышать. Рассказ о том, как я, насмотревшись на ужасы войны, стал дезертиром. Как я скрывался где-то три года, словно крыса…

«Ну уж нет, — подумал я. — Черта с два вы, придурки, от меня услышите. Кому-нибудь другому — да, с удовольствием излил бы душу, но только не вам. Обкурились и хотите приколов, знаю я вас. Коля начнет комментировать каждое мое слово, а остальные будут ржать. Даже могу себе представить, как это будет происходить. Допустим, я скажу: „Бухнули мы восемь ведер питьевой воды в ванну и стали разогревать ее чугунные стенки паяльными лампами…“, а Коля тут же добавит, что могли бы и зажигалкой обойтись, или что-нибудь подобное. Жалкие людишки! Может, вам рассказать в подробностях, как я надеваю на себя нижнее белье любимой женщины, вспоминая ее сладкое тело, или как спасаю паука, своего приятеля? Или же вы хотите услышать историю о том, как я подглядывал за парочкой в лесу и завидовал парню, который нежно облизывал раздвинутые ягодицы своей подруги, или о том, как я онанировал в гробу, а звезды подсматривали? А как насчет того, чтобы узнать, какие фокусы мы только что проделывали с Хизер Козар? Смогли бы вы проделать все это со своими подружками-лахудрами? Как насчет того, чтобы кончиком языка вылизывать липкие складочки влагалища или пытаться втиснуть его в тугое колечко анального отверстия?

Вряд ли вы на это способны. Обкуриться и поскалить зубы — вот и все, что вам нужно. Поэтому вам ничего и не нужно знать. Совсем ничего…»

— Ну, Робертыч, ты же понимаешь, о чем я, — Емеля, ехидно заулыбавшись, от чего стал похож на противную крысу, подмигнул мне. — Мы никому ни слова.

— Могила, — подтвердил Коля.

— Можно я помолчу? — сказал я.

— Пожалуйста, — разочарованно протянул Емеля. — Открыть тебе еще пива?

Я кивнул, потому что бутылка в руке опустела. В животе пучило все сильнее.

После «Земфиры» Коля поставил кассету с «Кислотой», потом «666» — любимые записи наркушников, у которых в башке ни черта нет, кроме дыма марихуаны.

— Нет ли чего-нибудь другого? — поинтересовался я, хотя все кассеты валялись здесь же, на столе, и, перебрав их, я выяснил, что ассортимент небогат. Кроме перечисленных выше имелись еще две кассеты — одна с «Мумий Троллем», вторая с «Мистером Кредо», у которого мне нравится песня «Воздушный шар». Правда, все это не то. Совсем не то.

— Например? — спросил Коля.

— Например, Джорджа Майкла или Б. Моисеева… Наверное, мне не стоило этого говорить, потому что последовал такой дружный взрыв смеха, что бутылки с пивом на столе, казалось, вздрогнули.

— Вот ты прикололся, Роберт, — сказал сквозь смех Емеля. — Может, тебе еще Муслима Магомаева поставить или Клаву Шульженко?

— Лучше Зыкину, — вставил Коля тоже сквозь смех.

— А что такое? — спросил я.

— Ну, ты загнул… Джордж Майкл… Б. Моисеев… Разве нормальные люди слушают этих педиков? «Голубая луна! Голубая лу-нааа! Как никто его любила голубая луна!» — пропел Емеля отвратительным голосом. — Тьфу! Терпеть ненавижу! И кому это интересно?

— Мне, — сказал я. — И, по крайней мере, я знаю еще одного человека, который любит слушать и Майкла, и Б, Моисеева.

— Он не педик?

— Нет, — уверенно ответил я и для чего-то добавил: — У него нет ног…

Емелю это не интересовало, и он сказал:

— Запиши сюда еще покойного Фреда и Сергея Пенкина, и будет полный комплект из гомиков. Хм, Роберт, у тебя какие-то нездоровые пристрастия. Ты сам, случайно, не того, не гомо сапиенс, а?

На эти слова я не обиделся. С дебила что взять? Вы сами посудите. Если тебе нравится слушать Джорджа Майкла или Б. Моисеева — это значит, у тебя нездоровые пристрастия, а оттрахать самому тринадцатилетнего мальчишку — это нормально. Да ведь это и есть самое настоящее извращение! Нет, этот Емеля точно ненормальный. Совсем недавно был полноправным участником гомосексуального акта, а сейчас поносит на все лады педиков. А сам-то он кто? Настоящий педик, выходит! Лицемер!

— Да нет, — сказал я. — С этим делом у меня все в порядке и… я, наверное, лесбиянка…

— Как это? — удивился Емеля.

— Очень просто. Вокруг столько красивых мужчин, но я почему-то предпочитаю женщин, — это я слышал еще в техникуме, от однокурсника, страшного бабника который любил так повторять и, не видя различий между ученицами и преподавательницами, с одинаковым успехом соблазнял и тех и других.

— Хорошо сказано, — заметил Коля. — Раз такое дело, Роберт, хочу познакомить тебя с одной телкой.

— С Мариной? — спросил Цокотуха.

— Нет, с Леной очкастой, — ответил Коля, и по тому, как парни зафыркали, я понял, что эта очкастая Лена еще хлеще лахудры Марины.

— И как ты познакомишь их? — спросил Емеля.

— Просто. Наберу номер, а он ее попросит. Когда ее позовут к телефону, он с ней побакланит. Хочешь, Роберт, побакланить с хорошенькой девчонкой?

— Почему бы нет? — ответил я, не подозревая никакого подвоха.

— Голосок у нее — шик, очень сексуальный.

Коля притащил из другой комнаты телефонный аппарат, обмотанный красной изолентой, набрал какой-то номер, а потом протянул мне трубку.

— Спросишь Лену, — шепнул он мне.

9

Наверное, мне действительно нужно было уйти. Еще тогда, когда все они стали дружно ржать после Колиного рассказа о том, как Емеля «шпарил» глупенького мальчишку. Дурень, и зачем я остался с ними…

Сперва в трубке раздавались длинные гудки, потом что-то щелкнуло и мужской голос жалобно спросил:

— Алло?

— Здравствуйте? — бодро сказал я.

— Добрый вечер, — ответил голос невнятно, и мне стало ясно, что человек, которому голос принадлежит, здорово набрался. Разве что перегаром из трубки не тащило.

— Позовите, пожалуйста, Лену!

— Кого?

— Лену!

Все эти придурки, которые собрались в комнате у Емели, смотрели на меня выжидающе, а сами вот-вот начнут ржать. А я все еще ничего не понимаю.