– То есть ты действительно думаешь, что ее убили!

– Нет, я думаю, что эта глупая затея с холодной водой ради красоты стоила ей жизни. Возможно, на водах или где-то еще это даже неплохо, но сомневаюсь, что она была готова к тому, насколько студеные шотландские озера.

– Хочешь сказать, она просто замерзла насмерть? – недоверчиво переспросила Мерри. – Как скучно.

– Но итог все же один. А теперь, Мерри, я ложусь спать.

Я в самом деле легла, отвернулась и натянула одеяло на голову.

Мне снилось, что я объясняю Рори, как правильно есть лобстера. Здесь необходимо отметить, что я понятия не имею, как его едят. Мы сидели на берегу чудесного озера, возможно, даже шотландского – во сне было не разобрать. День выдался прекрасный, и Рори, я была уверена, собирался вручить мне обручальное кольцо из звездной пыли и солнечного света. Но тут озеро содрогнулось и исторгло из себя мертвецов. Тело покойной мисс Флауэрс подплыло к нам. Ее лицо обрамляли листья фикуса, широко распахнутые невидящие глаза потемнели. Посиневшие губы раскрылись и промолвили:

– Бога ради, Эфимия, проснись!

Я подскочила на кровати. Сердце колотилось в груди как сумасшедшее, будто только и мечтая вырваться из тесной клетки. На коже выступила испарина, меня всю трясло. В темноте удавалось разглядеть только очертания спящей Мерри.

– Эфимия!

Тихонько взвизгнув, я ущипнула себя.

– Во имя всех святых, Эфимия, просыпайся! Пока я не разбудил весь дом.

Раздражение в голосе Бертрама быстрее всего убедило меня в реальности происходящего. Я встала и в темноте кое-как влезла в платье и стянула волосы сзади.

– Иду, – прошептала я так громко, как смогла. – Я должна привести себя в порядок.

Бертрам перестал колотить в дверь, но его нетерпение ощущалось даже на расстоянии. Мерри, всегда отличавшаяся крепким сном, пропустила все то интересное, чего так ждала. Наконец открыв дверь, я с облегчением увидела, что Бертрам полностью одет и, судя по всему, трезв, хотя на его примере я узнала, что видимость трезвости мужчины весьма обманчива.

– Бертрам, что же случилось, что вы так неподобающе стучитесь ко мне в спальню?

– Дело в Рори. Боюсь, он убил мисс Флауэрс.

Сначала я не поверила.

– Нет! – твердо возразила я.

– Боюсь, что все так и есть, Эфимия. Другого объяснения не найти.

– Нет, нет и нет, – категорически возражала я. – Рори не убийца, и потом, второй раз подобные обвинения на его родной земле – просто нелепо![15] Это за гранью возможного, – добавила я для большего эффекта, а также чтобы показать, что не только Рори владеет обширным словарным запасом[16]. Потом я потянулась к Бертраму и ущипнула его за руку.

– Ой! – издал несвойственный джентльмену и даже какой-то встревоженный возглас Бертрам.

– Просто проверяю, что не сплю.

– А разве в таких случаях не себя щиплют? – потирая руку, обиженно спросил он.

– Себя уже проверяла, но вы все равно могли остаться галлюцинацией. Ваши обвинения возмутительны.

– Послушай, я знаю, что ты по уши влюблена в него…

– Мистер Стэплфорд! – тоном разгневанной герцогини возмутилась я.

– Ох, бога ради, просто пойдем со мной. Он в библиотеке.

– Вы уже вызвали полицию?

– Еще нет.

– Ну ладно, – сдалась я. – Пойду, только чтобы спасти вас от собственной глупости, хоть время совсем неподходящее.

Бертрам пробормотал себе под нос что-то вроде «избавь Господь от сложных женщин». Я решила притвориться глухой. Если и дальше продолжать шуметь, Мерри точно проснется, а уж историй потом расскажет… У Бертрама от природы небогатое воображение, но человек он пылкий, и стоит ему убедиться в собственной правоте – и все, с места не сдвинешь. Кто-то даже может сказать, он упрям, как мул.

Я последовала за ним через весь дом в библиотеку. Все остальные комнаты, похоже, были заперты, и света нигде не горело. Хорошо, значит, больше никто в этом не участвовал.

– Кого вы оставили охранять Рори? Джока?

– Нет. Он дал мне слово, что дождется нашего возвращения.

– Бертрам, вы осознаете, что если бы он был убийцей, то это был бы очень глупый поступок.

– Это слово джентльмена, Эфимия!

– Слово человека, которого вы считаете убийцей. Насколько я помню, убийц обычно не называют достойными людьми.

Бертрам промолчал, только ускорил шаг, причем настолько, что я, запыхавшись, едва поспевала за ним. Распахнув дверь в библиотеку, он ворвался внутрь, будто собирался повалить предполагаемого убийцу на пол при попытке к бегству. Я спешить не стала, но все же успела увидеть выражение лица Рори. Он грелся у камина, где остались лишь затухающие угли, и, обернувшись к нам, язвительно усмехнулся. Эта реакция и заставила меня сомневаться. Как дворецкий Рори никогда бы не выразил недовольства перед теми, кого он считал выше себя, даже когда становился свидетелем (что случалось нередко) недопустимого поведения так называемых высших слоев общества.

– Вы думали, меня уже здесь не будет? – холодно осведомился Рори. – Пусть я не джентльмен, но слово свое держу.

– Я – нет, – покраснел Бертрам. – А Эфимия…

Рори гневно повернулся ко мне, и я решительно выставила руку, предупреждая дальнейшие споры:

– Нет-нет, не втягивайте меня в это! Я просто указала на то, что от убийцы выполнения обещаний ожидать нельзя. – Рори начал что-то говорить, но я не дала себя перебить, практически прокричав: – Но я также сказала, что никогда не смогу поверить, что ты можешь быть убийцей.

– Прости, Эфимия, – опустил глаза Рори.

– Я всегда буду верить в тебя.

Рори двинулся ко мне, протягивая руки, но под взглядом Бертрама остановился.

– А у меня, боюсь, все еще есть опасения, и весьма серьезные, – отрезал он. – Я требую объяснений.

Что-то в лице Рори закрылось, и он отступил. Теперь вся его поза излучала враждебность.

– Я уже говорил, что вам, Бертрам Стэплфорд, мне объяснять нечего.

Теперь они стояли друг напротив друга, обмениваясь сердитыми взглядами.

– Если ты не объяснишься, Маклеод, буду вынужден передать тебя в руки полиции.

– Я понял, – холодно ответил Рори.