Виктор Иваненко:

— Цель благая — избежать ситуации, когда информаторы подгоняют свою информацию под первое лицо. Хотели сделать так, чтобы вся информация шла в общий котел, чтобы сравнивались источники информации, определялась ее достоверность и вырабатывались коллективные предложения. Но эта система долго не просуществовала. Наши советские привычки — они очень сильны. Буду я какому-то государственному секретарю носить информацию! Есть первое лицо. Если ты к нему не вхож, грош тебе цена как руководителю. Так что все планы похоронили. Как бегали к первому лицу, так и продолжали бегать. И я настоял, что буду докладывать президенту. Приходил еженедельно. Докладывал сводку. Если что-то случилось, то о чрезвычайных происшествиях. Звонишь в канцелярию президента Валере Семенченко: «Назначай мне время».

Валерий Павлович Семенченко работал в общем отделе московского горкома партии еще в ту пору, когда Ельцин был в столице первым секретарем. Борис Николаевич взял его к себе в аппарат Верховного Совета РСФСР, потом поставил заведовать президентской канцелярией.

Семенченко предлагал:

— Подойдет в четыре часа завтра?

— Подойдет.

В четыре часа председатель КГБ России уже в приемной. Дежурный секретарь докладывал президенту: пришел Иваненко. Как правило, Ельцин принимал без задержки.

— Как к вам Борис Николаевич относился? Как он вас воспринимал? Вы — свой или все-таки не совсем свой?

— На этапе знакомства он отнесся с большим недоверием. Все-таки я из системы. Когда меня к нему привел Дмитрий Антонович Волкогонов — познакомить, Ельцин недовольно заметил: «Вы только что получили звание генерала? А почему это они вам присвоили? Мы бы сами вам присвоили». Понимаете, это деталь… Президент России не имел права присваивать генеральские звания. Но я не стал спорить. Так уж, говорю, получилось, что Михаил Сергеевич Горбачев мне присвоил звание 15 апреля 1991 года.

Потом, когда я стал излагать предложения по реформированию комитета, отношение начало меняться. Тем не менее, Борис Николаевич не сделал меня сразу председателем КГБ России, назначил исполняющим обязанности… Надо понимать обстановку в окружении Бориса Николаевича. За влияние на президента шла борьба.

Иваненко оставался исполняющим обязанности до 3 августа 1991 года. Пока его первый заместитель Владимир Андреевич Поделякин не пошел к Степашину:

— Сколько можно держать Иваненко в подвешенном состоянии?

Степашин обратился к президенту:

— Борис Николаевич, у вас есть какие-то возражения против Иваненко?

— Нет.

И он подписал указ. 3 августа, за две недели до путча, генерал Иваненко стал полноправным председателем КГБ России.

— Отметили?

— Да, в комнате отдыха собрались вечером. По рюмке выпили.

— Не случись путча, как бы развивались события? В конце концов, вам бы передали областные и краевые управления? Или ни за что и никогда союзный КГБ не отдал бы территориальные органы России?

— Не случись путча, подписали бы новый Союзный договор и, конечно, произошли бы кадровые изменения в КГБ СССР. И новое руководство передало бы нам территориальные органы КГБ. Я в этом уверен.

— А вы когда-нибудь себе представляли, как бы это выглядело? Подпишут 20 августа союзный договор и… Вы себе мысленно рисовали новую конфигурацию органов госбезопасности? Или это преждевременно было?

— Я уже составил штатное расписание КГБ РСФСР. Сто восемьдесят человек — центральный аппарат, который бы руководил территориальными органами КГБ. Свое Инспекторское управление, свое управление кадров. Я ж в этой системе проработал, слава Богу, двадцать лет. Если бы подписали союзный договор, реформы пошли бы эволюционным путем.

В ту пору генерал Иваненко с надеждой повторял:

— Война России с Центром — это же не вечно. Когда-то возникнет Центр, который будет выполнять те функции, которые республики ему делегируют, — развитие политического процесса идет к этому.

Иваненко называли «агентом Крючкова».

Он хладнокровно замечал:

— Оправдываться не собираюсь — пусть общественность анализирует нашу деятельность и делает выводы.

Впрочем звучало и обратное:

— Продался демократам, выслуживается.

Иваненко отвечал:

— Конфронтации нет. Когда дело касается решения конкретных проблем, тут отношения у нас хорошие, деловые… Подчиняемся мы президенту России, Верховному Совету и правительству республики… Но мы отнюдь не слуги двух господ.

Но на Лубянке ничего не менялось. Подписали протокол, комиссию образовали, которая должна была выделить кадры российскому комитету, но областные управления по-прежнему подчинялись союзному КГБ.

Иваненко:

— Владимир Александрович Крючков уже озаботился идеей изменения власти другим путем. Он написал Горбачеву секретную записку, где прозвучали требования чрезвычайных полномочий. Михаил Сергеевич не отреагировал. Ну, а когда уже пошел разговор о подписании 20 августа нового союзного договора… И там не будет места некоторым высшим руководителям госбезопасности и министерства обороны. Тут они и приступили к конкретным действиям по введению чрезвычайного положения.

Председатель КГБ РСФСР принадлежал к молодому поколению чекистов. Когда Иваненко поставили во главе российского комитета, один журналист восторженно сказал:

— Вам можно только позавидовать, в сорок четыре года такая карьера!

Виктор Валентинович ответил:

— Я вывел для себя один закон — эйфории и кирпича. Как только начинаешь считать себя удачливым человеком, пребывать в эйфории от каких-то успехов — обязательно упадет кирпич на голову… Поэтому я эйфории не предаюсь.

Его судьба могла сложиться иначе. Трагические события девяносто первого начались не в августе, а значительно раньше.

Виктор Валентинович Иваненко родился 19 сентября 1947 года в деревне Кольцовка Ишимского района Тюменской области.

— Небольшая деревня. Много выходцев из Белоруссии. Рядом болото, в двух километрах железная дорога. Волки выли по ночам… Прожил я там до шести лет, пока родители не переехали в большое село Шаблыкино Ишимского района Тюменской области. Там, кстати говоря, впервые столкнулся со спецпоселенцами, высланными с западной Украины, пособниками Организации украинских националистов[1]. Не знаю, что они дома совершили, а по моим воспоминаниям хорошие люди, мебель нам сделали — комод, шкафы, тумбочки. С их ребятишками я вместе играл.

Отец — секретарь парткома колхоза. К нему наведывался оперуполномоченный райотдела госбезопасности, который занимался ссыльными. Отец рассказывал: опер приедет и показывает фотокопии писем этих украинцев. А они писали родственникам в Канаду, в США…