Она, наконец, вытерла слезы с лица. Они все еще продолжали течь, но уже не так сильно.

– Ладно. Над чем же ты работаешь сейчас? – поинтересовался Рамирес.

– Я не хочу говорить об этом, – ответила Блэк, хотя какая-то ее часть безумно желала поделиться с ним. Но сейчас момент был неподходящим. Он итак провел две последние недели на грани жизни и смерти.

– Во всяком случае, это куда более интересно, нежели то, чем я занимался все это время, – усмехнулся он собственной шутке, явно испытывая некую боль.

– Тебе нужно что-нибудь? – спросила Эйвери.

– Может немного льда.

– Да, я запросто…

– И небольшой поцелуй, – добавил Рамирес. – Заранее извиняюсь за запах изо рта.

Блэк с удовольствием выполнила просьбу. Она поцеловала его в уголок рта и ощутила, как он хотел ответить тем же, но был слишком слаб.

Прервав поцелуй, Эйвери вышла из палаты и направилась в комнатку медсестры, находящуюся в другом конце коридора. За минуту ее отсутствия Рамирес умудрился уснуть.

Ее сердце бешенно заколотилось, так как на секунду она испугалась, что он вернулся в кому. Но, подойдя к кровати, она поняла, что он просто спал. Блэк не была уверена, с чего она взяла это, но спокойствие и некая естественность на его лице говорили о том, что все в порядке. Ей тут же стало легче на душе.

Эйвери присела на кресло, которым так часто пользовалась за время пребывания тут, и просто осталась наблюдать за Рамиресом.

Ей просто хотелось побыть здесь. Он был жив, он выкарабкался.

Внезапно все изменилось и она не могла понять, плохо это или хорошо.

***

После того, как Эйвери рассказала все О’Мэлли, она попросила, чтобы Деннисон и Сойер отвезли Роуз обратно в квартиру Рамиреса. Капитан согласился на это, но только при условии, что она сообщит, когда решит покинуть больницу. Дочь вполне охотно уехала, но казалась слегка обеспокоенной и дезориентированной. Честно говоря, Блэк не особо нравилась идея разлуки с ней в данной ситуации, но она не знала, как правильно поступить. Она решила, что сможет поговорить с Рамиресом об этом и он поймет, если с утра она уедет.

Вечер незаметно перешел в ночь, пока доктора и медсестры бегали туда-сюда. С каждым их визитом новости становились все лучше. Практически сразу врачи сообщили, что Рамиреса ожидает достаточно длительное восстановление, но все признаки указывают на то, что он выдержит. В результате, уже через какую-то неделю он, наконец, покинет больничную палату.

Еще дважды он отключался, но с каждым разом время сна сокращалось. Ближе к 22:00, когда Эйвери снова вооружилась противным больничным кофе, радуясь, что Рамирес вернулся к ней, он снова задал вопрос о работе.

– Ты на две недели застряла со мной в больнице, – произнес он уже более твердым голосом и ясным взглядом. – Неужели О’Мэлли позволил тебе подобную роскошь?

– Ага.

– Но у тебя же есть дело?

– Все очень сложно.

– А разве так не всегда?

– Да, действительно. Но… Что ж, кое-что произошо после твоего ранения.

Эйвери глубоко вздохнула, понимая, что Рамирес совершенно не в курсе побега Говарда Рэндалла. Следующие пятнадцать минут она потратила на то, чтобы помочь ему нагнать упущенное, рассказав о Говарде, убийстве Кирстен Грирсон, брошенном в ее окно коте, манекене на складе и нападении Рэндалла. Она даже описала момент, когда высказала мэру Гринвальду на глазах у О’Мэлли и Коннелли, но лишь для того, чтобы заставить его улыбнуться.

– Уверена, что Рэндалл не придет за тобой? – спросил Рамирес.

– У него был шанс, – ответила она. – Если бы он хотел убить меня, то сделал бы это.

– Мрачновато звучит, – сказал он, беря ее за руку и слегка сжимая.

Какое-то время они просидели в тишине и Блэк даже подумала, что Рамирес может снова отключиться. Но вместо этого он заговорил, чем дал понять, что его мыслительные процессы не так уж заторможены, как он утверждал ранее.

– Знаешь, – продолжил он, – полная обойма строительного пистолета, пущенная в бедную девочку, что-то напоминает мне. Какое-то дело из прошлого.

– Да? Какое дело?

– Толком не помню. Тогда я был еще начинающим копом, работающим на улицах. Возможно, даже первый год. В общем, задолго до того, как ты польстила нас своим присутствием.

– Что именно ты помнишь? – спросила она. – Хотя, постарайся не напрягаться, – добавила она, подумав. – Мы пока еще не до конца уверены, как ранение повлияет на твою жизнь.

– Нет, думаю, все в порядке. Из того, что я помню, там было нечто странное… Убийства женщин такими дерзкими способами. Одну задушили колючей проволокой, другой пробили череп железным шипом, пригвоздили какого-то парня к сараю. Это был…

Эйвери ощутила, как кровь в жилах застыла.

– О, Господи, – практически прошептала она.

– Что? – спросил Рамирес.

– Я поняла, о ком ты говоришь. Рональд Биль. Я защищала его, будучи тогда еще адвокатом.

– Ты что?

Слова буквально застряли в горле, когда она начала вспоминать детали того дела.

Рональд Биль был признан одним из самых страшных инфорсеров в истории. Он был настолько агрессивен, что мафия, в конечном итоге, выгнала его и он начал убивать сам. Блэк преставляла его в суде и он попал в тюрьму. Это была ее вина, она нарочно плохо сработала.

– Я представляла его в суде, – сказала она, чувствуя себя просто ужасно из-за этого. – Единственный случай, когда я целенаправленно провалила дело, работая адвокатом. Я сработала тогда хуже некуда. Специально. Он был виновен. Бандит, у которого сорвало крышу. Он практически сам сказал мне, что сделал это, но доказательства были слишком хлипкими. Он был виновен и я знала это. Отсутствие четких улик на месте преступления запутали всех. Он мог бы получить минимальное наказание, но я захотела, чтобы этот подонок сел за решетку надолго…

– В таком случае, думаю, все. Если он сидит, то это не наш вариант.

– Согласна, – кивнула Эйвери. – Но… Мы так и не смогли доказать, что убийства совершил он. Просто преступный сговор и сокрытие убийств.

– Сколько ему дали? – поинтересовался Рамирес.

– Я не помню. Нужно поискать в бумагах.

– Ты все еще хранишь дела со времен работы адвокатом?

Она кивнула, но разум уже витал в абсолютно ином месте. Блэк вспомнила слова Говарда Рэндалла: «Призрак… Кто-то, кого ты, скорее всего, не сможешь достать».

– Возможно, стоит полистать, – согласился он.

Голос Рамиреса снова стал мягким, почти сонным. Взглянув на его лицо, Эйвери поняла, что он засыпает. Врач предупреждал, что в ближайшее время такое может происходить часто.