— Глеб, к тебе гости! — возбужденно сообщила Анюта.

Чуть в сторонке стояла Варвара, ее подружка. Белый пуховый платок на ней, заячья шуба, валенки. В Лазурном так не ходят, но там и холода не чета здешним. Щечки у Варвары румяные от мороза, глазки блестят. Глеб не собирался засылать к ней сватов, но кто-то уже пустил слух о его намерениях. На них уже смотрели как на жениха и невесту. В принципе, он-то и не против…

— Кто, Варя в гости заехала? — подмигнув девчонке, спросил он.

— Да нет, парень из Лазурного!

Глеб увидел, о ком шел разговор. По улице неспешным шагом шел Саватей. Дубленка на нем теплая, шапка меховая, но холодно ему. Южный он человек, к сибирским холодам непривычен.

Кайманов ущипнул себя за кончик носа, разгоняя начавшую стынуть кровь, и прямо с топором в руке направился к гостю. Глеб радушно улыбался, и со стороны могло показаться, будто он просто забыл про топор в своей руке. Но нет, он все помнил…

Глеб подошел к Саватею, резко поднял правую руку, в которой сжимал топор.

— Ну, здорово, дружище!

Лева пугливо шарахнулся от него.

— Эй, братан, ты чего? — с растерянной улыбкой спросил он.

— Извини! — Глеб неторопливо переложил топор в левую руку. Но правую ему не подал.

Пришлось Леве самому тянуть ему руку; Глеб ее нехотя пожал.

— Ты что, не рад мне? — удивленно спросил Саватей.

— Почему не рад? Рад. Какими судьбами?

— Ну, если гора не идет к Магомету… Проблемы у меня.

— Чего так?

Глеб взял Леву под локоть, развернул к дому. Анюта и Варвара обогнали их, сестра на ходу крикнула, что пора уже обедать. И отца она уже позвала…

— Чего, чего… — буркнул Саватей, угрюмо глядя вслед убегающим девчонкам. — Я же у тебя начальником охраны был. Наехали на меня. Сказали, что жизни мне в Лазурном не будет. Думаю, может, к тебе податься?

— Куда ко мне? — Глеб удивленно обвел рукой вокруг себя.

Избы у них на селе в основном добротные, большие, большей частью из лиственницы. Хорошо стоят, основательно, без перекосов, стройными рядами. Дымки в небо из труб струятся, пахнет жжеными березовыми дровами. Снег с дороги счищен, вдоль домов громоздятся сугробы … В принципе, живописная картинка, но в Лазурном по-любому лучше. И цивилизация там, и море… А здесь глушь и тайга. И трудно было поверить, что Саватей говорит всерьез.

— Ну, нормально у вас. Холодно, правда, — поежился Саватей.

— Ты человек южный, для тебя это не холод, для тебя это немецкая смерть.

— Почему немецкая?

— А что русскому хорошо, то для немца…

— Я русский человек! — гордо сказал Саватей и ударил себя в грудь.

— А жена?

— Тоже русская!

— Жена захочет сюда ехать?.. Ребенок у вас маленький?.. Где они сейчас?

— В Лазурном… Там рядом, — немного подумав, уточнил Саватей. — Я их к тетке вывез.

— Вот у тетки бы и оставались, а здесь им не выжить.

— Ну, да, холода лютые. Будем считать, что на разведку съездил.

— Далеко забрался, — усмехнулся Глеб.

— И не говори!

Они подошли к дому, мама вышла на крыльцо, улыбнулась гостю и махнула рукой, приглашая к столу.

— Мы сейчас, дров только возьмем, — сказал Глеб.

Что-то не было у него желания сажать Саватея за стол. Он завел его в сарай, загрузил поленьями. И со всей силы ударил кулаком в подбородок. Лева упал на спину, дрова из рук вывалились на него. И еще с поленницы на него просыпалось.

— Эй, ты чего? — возмущенно простонал он.

Глеб не позволил ему подняться. Он схватил вилы и приставил их к горлу.

— Ты что творишь? — Саватей смотрел на него большими от ужаса глазами.

— Да вот, грохнуть тебя решил! Село у нас большое, но здесь все свои. Я твой труп на санки положу, за околицу вывезу, и никто ничего не скажет. Потому что все свои! — словно высекая слова, проговорил Глеб.

— Это ты о чем?

— И в Лазурном все свои!.. Я думал, ты со мной будешь, но Роберт для тебя больше свой, чем я! Ты предал меня, урод! — Глеб с ненавистью смотрел на Саватея.

— Кто тебе сказал?

— Дочь Роберта сказала! — с самым серьезным видом соврал он. — Яна! Позвонила, сказала, что ты едешь! А знаешь, зачем позвонила? Чтобы ты здесь остался навсегда. Ты же на нее работаешь?

— Я?! — Щека у Саватея задергалась от нервного тика. — Ну да, на нее… В смысле, у нее в клубе работаю… Я не хотел сюда ехать, она сказала, что надо…

— Зачем?

— Посмотреть, как ты здесь…

— Про золото спросить?

— Ну-у… Она что, реально тебе звонила?

— Идиот ты, Лева… И как я мог тебе довериться? — криво усмехнулся Глеб, возвращая вилы на место.

— Что, не звонила? — потирая горло, спросил Саватей.

— С какого хрена она будет мне звонить?

— На пушку меня взял? — Лева глянул на него с беспомощной злостью во взгляде.

Парень он здоровый, а Глеб не из лучших бойцов. Но Лева даже думать боялся о реванше. Ну, свалит он Глеба или даже убьет, а дальше что? Места здесь глухие, зима к тому же — не уйти ему отсюда. Нагонят его мужики, прямо в снегу и закопают…

— Зачем ты предал меня, Лева? — устало, с осуждением спросил Глеб.

— Да не предавал я… — скривился Саватей.

— А на Яну зачем работаешь?

— Так это, не на нее, а у нее. Вышибалой в клубе остался. Жить-то на что-то надо…

— Информацию на меня сливал?

— Ну-у… Они моей семье угрожали.

— Приехал зачем?

— Яна сказала… Она боится, что ты мстить будешь… Ну, не то чтобы боится… И еще про золото просила узнать. Ты что-то там про деда говорил…

— Нет здесь никакого золота. И никогда не было. Так этой суке и скажи.

— Если отпустишь, скажу… — успокаиваясь, сказал Саватей.

— Было бы из-за кого грех на душу брать, — презрительно скривился Глеб. — И твоим хозяевам я мстить не собираюсь.

— Они не хозяева…

— А кто?

— Ну, хозяева… — понуро согласился Лева.

— Плетью обуха не перешибить. Здесь останусь, женюсь, буду жить. Дом вот ставлю.

В дверь постучали.

— Долго вы там? — с кокетливым возмущением спросила Анюта.

Запала она на Саватея, жениха в нем увидела, Глеб сразу это понял.

— Сейчас! Лева мне про жену и сына сейчас расскажет!