милости польских панов, не возражали против этого предложения, так как меньше все­го дорожили «пережитками еврейской обособленности». При об­суждении вопроса в пленуме сейма они только защищались про­тив обвинения, будто еврейская община, следуя «вредным» зако­нам Талмуда, служит гнездом тайных козней против христиан. Предложение о сокращении общинной автономии евреев было принято сеймом единогласно, то есть с одобрения и еврейских де­путатов (1882). Такою покорностью поляки могли быть очень до­вольны: они видели, что в деле полонизации края они не встретят препятствий со стороны еврейских политиков. Оставалась еще борьба на экономической почве, и тут практиковалась обыч­ная система: евреям всячески затрудняли доступ к свободным про­фессиям и общественным должностям, учреждали сельские и город­ские кооперативные союзы с целью подрыва еврейской мелкой тор­говли — вообще делали все, чтобы держать еврейские массы на низ­ком социальном уровне.

От старой Польши австрийская Галиция унаследовала еще одно орудие борьбы с еврейством. Воскресли былые ритуальные процес­сы, весьма близкие сердцу темного католического и православного населения, в котором жили еще мрачные предания XVIII века. В марте 1882 года в одном селе Западной Галиции был найден труп христи­анской девушки Мних, недалеко от дома жившего там среди кресть­ян арендатора-еврея Риттера. Выяснилось, что девушка была убита в состоянии беременности, так что здесь могло быть либо самоубий­ство от стыда, либо убийство со стороны обольстителя. Но заинте­ресованные в сокрытии правды лица повернули обвинение в сто­рону евреев. Была арестована вся семья Риттер, с которою покой-

ная дружила. Вместе с нею был арестован и дядя покойной, поляк Стохлинский, которого подозревали в интимной связи с племянни­цей. Стохлинский свалил вину на Риттера и признал себя только по­собником преступления. Суду присяжных в Ржешове был представ­лен странный по юридическому построению обвинительный акт, в котором наряду с любовным мотивом преступления фигурировал и мотив религиозный. Приговор вполне соответствовал несообразно­му обвинению: суд признал виновными и Риттера с женою и Стохлинского и приговорил их к смертной казни. Этот приговор был отменен венским кассациоционным судом. Во время нового разбора дела в Кракове прокурор устранил ритуальный мотив и настаивал только на мотиве семейном: Риттер будто бы убил девушку, чтобы скрыть свою связь с нею. Краковский суд также вынес смертный при­говор подсудимым, и снова приговор был кассирован «по недостат­ку доказательств». Дело длилось четыре года; в это время умер в тюрь­ме Стохлинский, наиболее вероятный виновник преступления, и нако­нец супруги Риттеры были оправданы высшим судом в Вене (1886).

К началу 90-х годов национальная и экономическая борьба в Галиции обостряется. В Восточной Галиции разгорается польско-русинская распря, которая отражается и на евреях. Возникает клери­кально-шовинистическая «Польская народная партия», начертавшая на своем знамени: «Католичество и народность». В крае трех нацио­нальностей и трех вероисповеданий это был призыв к воскрешению старой польско-украинско-еврейской распри при помощи новых ме­тодов. «Народная партия» поставила себе целью вытеснить и русина и еврея из различных сфер хозяйственной жизни и поставить на их место поляка. Учреждались повсеместно, в селах и городах, «сельс­кохозяйственные кружки» (Kolka rolnicze), которые должны были за­ботиться о том, чтобы земля и сельские хозяйства переходили к по­лякам. Польский крестьянин, вынужденный по бедности продать свою землю, получал от этих союзов денежную помощь для того, чтобы он мог остаться на земле или передать ее поляку же; с дру­гой стороны, обедневший русинский крестьянин или еврейский землевладелец доводились участниками союза до того, что они вы­нуждены были продавать свои земли полякам. Чтобы подорвать еврей­скую торговлю, союзы устраивали для своих членов особые товарные склады и лавки. Евреев отстраняли от соляного промысла, издавна находившегося в их руках. Этот коварный заговор полонизаторов должен был бы встретить дружный отпор со стороны объединенных сил евреев и русинов, но обе эти нации еще не доросли до состояния политической организованности и вдобавок не ладили между собой. Еще не изгладились из памяти страшные предания времен гайдамачины. Тяготевшая к России русинская партия «москвофилов» не скры­вала своего юдофобства и стремления устроить для евреев русский режим погромов. Русины же австрийской ориентации или украино­филы не могли простить евреям, что те официально причислялись к польской нации и тем политически усиливали ее, хотя большею час­тью невольно или бессознательно.

В 1893 году в Кракове состоялся «католический съезд», в кото­ром участвовали польские сельские хозяева. Здесь выдвигалась ре­лигиозная идея воинствующего польского национализма в форме тезиса: «Православие и иудейство — наши опасные враги». Доклад­чик съезда, граф Тарковский, говорил с благодушием инквизитора, уничтожавшего евреев «без пролития крови»: «Антисемитизм есть великий грех, он противен христианскому учению, ибо он жесток, бесчеловечен и возбуждает низкие инстинкты. Против еврейства нуж­но бороться христианскими средствами — экономическими мерами. Будем патриотами! Католик, продающий еврею или отдающий ему в аренду клочок земли, подкапывается под благосостояние нашей на­ции». Эта заповедь бойкота, одобренная съездом, проводилась на практике при помощи галицийской администрации, состоявшей пре­имущественно из поляков.

В то время как высшее польское общество давило галицийских евреев легальными способами, в низших классах велась грубая анти­семитская агитация, призывавшая к борьбе с евреями вплоть до по­громов. Такие призывы имели успех в моменты разгара страстей при выборах к рейхсрат. Во время избирательной кампании 1898 года кандидат польской «Народной партии» патер-иезуит Стояловский прямо подстрекал крестьян к избиению евреев. Это был фанатик сред­невекового типа, тем более опасный, что он не останавливался ни перед какими средствами современной демагогии для привлечения бедных масс. Крестьяне считали его своим защитником от гнета магнатов-помещиков, а хитрый патер, следуя обычной тактике христианских социалистов, отводил народное недовольство в сто­рону евреев и на деле являлся союзником клерикальной польской аристократии, которую на словах ругал. Выставив свою кандида­туру в депутаты рейхсрата в округе Санока, в Западной Галиции, Стояловский повел бешеную агитацию против евреев, которая дала немедленные результаты: антиеврейские погромы произошли в трид­цати местечках и деревнях этого округа (июль 1898). Среди темного люда пущен был фантастический слух, будто считавшийся умершим сын императора Франца-Иосифа, романтический принц Рудольф, оказался живым в Америке и оттуда прислал приказ бить евреев. Только запоздалое вмешательство галицийского наместника Ионин­ского и присланных им для охраны порядка войск убедило буянов, что буйство и грабеж еще не разрешены законом. Так как погромы шли под христианско-социалистическим лозунгом борьбы против «евреев-эксплуататоров», то галицийские социал-демократы поспе­шили отмежеваться от этой псевдосоциалистической агитации иезуи­та Стояловского. «Бедных поляков натравливают на бедных ев­реев!» — воскликнул вождь польских социалистов, депутат рейхс­рата Дашинский на собрании в Вене. Он указал, что евреи, состав­ляющие в Галиции 12 процентов всего населения, дают 90 процен­тов неимущих и бедняков, а последние погромы еще ухудшат их положение.

Вытесняемые из всех отраслей труда сверху и снизу,