Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Понял.
— Работникам ОБХСС всем благодарность и деньги. Деньги проведи как материальную помощь.
Скубилин не утерпел:
— Обо мне заикнулись?
— Главное тебе не сказал. Ты идешь замом к Бурыкину!
— Не понял! — В голосе прозвучала ртутная тяжесть. Бурыкин был всего–навсего полковником, начальником отдела в системе главного информационного центра. — На хрена, извините, козе баян?
— Сейчас поймешь. Бурыкин пробил управление. Писал, доказывал. Думал, для себя старается. Новая должность генеральская. Ты и возьмешь управление.
— А Бурыкин? Чтобы мне в затылок дышать?
— Нет Бурыкина — сгорел!
— Борис Иванович! Не знаю, что и сказать… Великое спасибо! От всего сердца!
— Вот и хорошо. Позвони мне вечером.
— А вы–то как, Борис Иванович! А то я все про себя! У вас–то как?
Жернаков уклонился:
— Ты меня знаешь. Людям будет хорошо, значит, и мне тоже. А со своими, с шатией–братией ты у себя разберись.
— Уже разбираюсь!
В приемной Скубилина скопилось много людей. Начальник управления не принимал.
Игумнов сидел рядом со старым, никогда не разжигавшимся камином, наследством дореволюционных хозяев особняка. Общая возня вокруг его не трогала.
«Паны дерутся, а у холопов чубы трещат…» Древняя, но вечно живая истина, — подумал он. — Между начальством пробежала кошка. Теперь Картузова пытаются достать через меня…
Сам Картузов тоже находился в приемной. По привычке разбежался было в кабинет, но секретарша остановила:
— Василий Логвинович просил никого не входить. Это касается всех.
Картузов только в затылке почесал.
В какую–то минуту из коридора возник Исчурков, дружески кивнул Картузову:
— Какие проблемы?
— Смотри, Исчурков, — смехом вроде пригрозил Картузов. — Власть переменится — и дня ты здесь не пробудешь.
Исчурков отшутился:
— А ты как хотел? На то и щука в море, чтобы карась не дремал! Василий Логвинович не приглашал еще?
Скубилин выдерживал их — не спешил принять. Кабинет его освобождался, и вновь в него кто–нибудь входил, вызванный по телефону.
Картузов давно уже отвык ждать в приемной, мыкался, не находя себе места. Исчурков, напротив, настроен был игриво.
— Очко играет… — заметил он по поводу Картузова. Потом оглянулся, посмотрел на Игумнова.
«Только бы он сейчас не заговорил со мной!..» — подумал Игумнов. Он боялся, что захлестывавшая его все сильнее ярость неожиданно вдруг прорвется. Готовый ответ крутился у него в голове: «Засунь себе язык в задницу, Исчурков!»
Время шло. Надо было заниматься Неудобновым и его другом — таксистом.
«А я сижу здесь, — подумал Игумнов, — и жду, когда генерал Скубилин, блудливый козел — достаточно взглянуть, на эту девицу в приемной, — накажет Картузова, решив мою судьбу…»
В приемной появилась еще женщина, ее видели впервые, спортивного сложения, в непривычном глазу берете, надвинутом на глаза, в длинном шуршащем платье с крутыми плечами, от «Бурды».
— Начальник управления у себя? — спросила она у Игумнова, он сидел против двери–шкафа.
Игумнов кивнул на дверь, и тут же под потолком приемной прозвенел звонок.
Секретарь вошла в кабинет и тотчас вышла, цокая каблуками.
— Начальник управления приказал зайти только подполковнику Картузову и Игумнову.
Игумнов пропустил начальство вперед, сделал несколько шагов по отдающему в розовое блестящему паркету.
Скубилин сидел за столом, обложенный папками.
— Проходите, проходите, орлы! А вы? — Женщина в берете проскочила вместе с ними. — Тоже ко мне?
— На одну минуту, товарищ генерал. — Бесстрашно улыбаясь, она достала из сумочки бумагу, протянула Скубилину. — Мне только рапорт подписать. На отпуск!
Она приблизилась, шурша платьем. Картузов и Игумнов продолжали стоять.
— Я — Сконина, мастер спорта. Числюсь милиционером батальона…
По договоренности с «Динамо» управление содержало их чемпионку. Ей шли все льготы, положенные милиционерам, — бесплатный проезд на городском и пригородном транспорте, а раз в год — билет в любое место Союза в купированном вагоне, не считая всего прочего. Ей проставлялись дежурства и выходные в постовой ведомости, и даже записывали доставленных ею нарушителей порядка.
Сконина оформляла проезд до Сочи, в санаторий.
— В «Салют» или в «Искру»? — спросил Скубилин, подписывая отпускное.
— В «Искру».
— А как стреляется? Попадаете?
Не обошлось без обычных двусмысленностей.
— Стараюсь. Приходите смотреть.
— Теперь уж обязательно. А не подведете?
— Останетесь довольны.
Они еще посмеялись, после того как шуршание исчезло.
— Ну, вы даете, товарищ генерал! — фамильярно, словно между ними ничего и не произошло, захлебнулся смешком Картузов. — «А не подведете?» — «Останетесь довольны…»
Игумнов тоже скроил подобие улыбки, но его уже заколодило, и исходящий от него холод медленно–парализующе расползался к Скубилину.
— Как там у тебя свидетели — мэтр и официантка? — Скубилин обратился к Картузову. — Прокурор хочет допросить сам, чтобы дать санкцию. Мы найдем их?
— Ч–черт! — Картузов сделал вид, что расстроен очередным своим промахом. — Кажется, обе не в Москве! Сейчас позвоню!
— Не надо, Картузов. Ты, видно, не в курсе…
Игумнову приходилось слышать про игру кошки с пойманной мышью. Однажды сам наблюдал. Огромная против своей крохотной жертвы хищница выпустила полузадушенную мышь и лапой послала вперед.
— …То–то мне говорят: «Картузов большим барином стал». — Стоило мыши воспользоваться свободой, кошка вновь настигла. — Что у тебя за случай с французской косметикой?
— Первый раз слышу! — Картузов был снова сама невинность. — Разберусь! Если виновны — головы сниму!
— Я уже дал команду разобраться! Сиди!
Кошка хотела наиграться вволю.
— …Смотри! Так пойдет, тут не только про папаху… На своем стуле не усидишь! Лучше сам уходи. Вот на Рижском сейчас заместитель требуется. Как смотришь?
— Товарищ генерал! За что?
— А хочешь ближе? Ко мне на глаза, в управление? Заместителем начальника штаба?
— Василий Логвинович!
— Шучу! Знаешь загадку? — Игумнова Скубилин намеренно игнорировал, словно его и не было. — К ленинградскому поезду прицепили два вагона. В одном дураки едут, в другом мудаки. И вот после Бологого дураки запели: «Лучше нету того цвету…» Слыхал?
Картузов соображал мгновенно: «Если слыхал, значит, с дураками…»
— Не слыхал, Василий Логвинович!
— Значит, ты в другом вагоне ехал!.. Не в том, где дураки…
Картузов зашелся от смеха.
— Сегодня же кого–нибудь прикуплю… Как? «Лучше нету того цвету»?..
Скубилин тут же выпустил когти:
— Остановись, Картузов! Я чего вас позвал первыми? Сейчас члены коллегии соберутся. Я хочу сначала между нами решить, в узком кругу. По–семейному. Инспекция по личному составу эти дни работала, пока ты пьянствовал со своими новыми дружками. Хоронил Скубилина…
— Василий Логвинович! Зачем обижаете?.. — Картузов достал носовой платок, провел по сухим глазам. Это был спектакль. — Хотел как лучше! Чтобы в курсе быть! Сколько лет вы меня знаете! Вы же крестный у Маринки!
Скубилин поднялся.
— Значит, не хочешь на Рижский?
— Василий Логвинович! Хотите, сейчас на колени встану?
— Это он тебя подвел. — Скубилин показал
