– Да что ты ерунду-то какую-то говоришь?! Ты выглядишь прекрасно, намного моложе своих лет! – Это было правдой – Икки нельзя дать больше двадцати восьми.

– Я же просила: не надо утешать меня! Скажи хоть раз в жизни правду!

– Наглость какая! Я тебе хоть раз врала? Или ты хочешь, чтобы я сейчас это сделала и сказала, что ты выглядишь на все сорок? Я не понимаю. Ты можешь объяснить, что стряслось?!

– Этот молокосос, юрист поганый, студент на подработке, после всего, что между нами было (а я тебе скажу, что никакого удовольствия я не получила, и вообще он в свои 23 года уже импотент конченый!), потребовал с меня 150 долларов!

– За что? – У меня челюсть отвисла.

– За оказанную сексуальную услугу! – Икки снова было собралась плакать, но я своим вопросом, видимо, помешала ей это сделать:

– А ты что?

– Дала червонец и сказала, что он и этого не заработал. Он возникать начал, а я говорю: «Если сию секунду отсюда не уберешься, я сигнализацию включу – милиция приедет, а я скажу, что ты в мою аптеку забрался и деньги из кассы украсть хотел!»

– А он что?

– Потаскухой меня обозвал! По-одонок! – Икки снова завыла.

– Сутенер! Альфонс! – Я очень сильно разозлилась – это что же получается? Женщинам после тридцати теперь мужикам за секс в долларах платить?! Нет, мир перевернулся! – Успокойся, Икки! Зря ты ему и десятку дала. Нужно было каблуком по причинному месту изо всех сил ка-ак долбануть! А потом скалкой по голове и пинком под зад! – высказалась я и поняла, что поездка с Адочкой за пряжей не прошла даром. – Забудь его! Надеюсь, вы предохранялись?

– Да, были у меня тут противозачаточные пилюли собственного изготовления, – хлюпая, проговорила Икки.

– Я не понимаю, при чем здесь пилюли? А если он болен чем-нибудь? Твои пилюли от этого защитят?

– А откуда могут быть в производственной проктологической аптеке презервативы? Простите, но мы их не изготавливаем!

– Ты должна всегда носить их в сумочке! – Я чуть было не ляпнула: «если такая безудержная».

– Откуда я знала, что он мне позвонит?! Ой-хо-хо-й! – Икки горько плакала. – А что, если он меня какой-нибудь гадостью зарази-ил?

– Не думай об этом! Вообще, забудь об этой ночи, будто не было ничего, а то так и с ума сойти недолго.

– А вдруг у него СПИД?

– Ничего у него нет, и его не было – тебе просто кошмарный сон приснился! Все. Забудь! И расскажи лучше, дома была? Как мамаша? Что в аптеке? – Я изо всех сил пыталась отвлечь бедняжку от печальных мыслей.

– Они все хотят моей смерти! Они угробят меня! Мамаша заявилась в шесть утра и сообщила, что в самом скором времени выйдет замуж за Векововского и что мы будем жить все вместе!

– Почему? Он бомж? У него квартиры нет?

– Откуда я знаю! Мы с ней переругались, и я ушла на работу. А в аптеке вообще кошмар! Это даже не филиал Ганушкина, это хуже! Сначала пришел Иннокентий и приволок с собой помимо Кати Кучкиной еще одну дефективную, с блуждающим взглядом – тоже бывшую ученицу твоей бабушки – они все в одном классе учились – Лиду Сопрыкину. Я в ассистентскую даже заходить боюсь! Они там носятся, скалками друг друга дубасят и ржут, как лошади. Я в подсобке заперлась, Светка в туалете опять рыдает, Варя пытается еще там что-то приготовить. За прилавком никого. Это ужас какой-то! В довершение всего полчаса назад в аптеку заявилась Адочка с рулеткой – мерки с этих кретинов снимать. Теперь носится вместе с ними между столами. Нет, мое сердце не выдержит такого издевательства! Ну вот ты мне скажи, как можно рулеткой мерки снимать? Твоя кузина – она строитель или модельер? Слушай, Маш, приходи! Сделай что-нибудь! Или к вечеру ты найдешь тут мое холодное тело!

– Ладно, сейчас оденусь и приду, – согласилась я, решив, что «Безумный ревнивец» может подождать, а моя подруга на грани помешательства.

– Я тебя буду ждать в подсобке. Только на тебя надежда, Машенька! Ты хоть Аду выпроводи! – И Икки положила трубку.

Я стремительно выключила компьютер, вскочила со стула...

Дзз... Дззззззззз... Дз.. Дз..

– Ну что еще?! – гаркнула я в трубку – я не сомневалась, что это была Икки.

– Корытникова! Что значит – ну что еще?! – возмутилась Любочка.

– Ой! Любочка! Я думала, что это не ты. То есть я не думала, что это ты, – растерялась я.

– Совсем уже! – Мой редактор все еще не могла успокоиться.

– Здравствуй, Любочка! Как дела? – как можно приветливее заговорила я.

– Тебе в редакцию пришло письмо – наверное, от поклонника твоего творчества. Приезжай, заодно и книжки заберешь, я все время о них спотыкаюсь.

– А что, вышел «Секс на сеновале»?

– Уж две недели как вышел!

– Завтра приеду, Любочка, обязательно приеду! – заверила я ее.

– Корытникова, а ты начала новый роман – нежный и романтический? – спросила она и притаилась.

– Конечно, уже заглавие придумала! – брякнула я.

– Заглавие? И, кроме заглавия, больше ни на что не сподобилась? – выдавила она и закричала: – Это ужас какой-то! Нужно немедленно увольняться! С кем? Скажи, Корытникова, с кем мне работать?! Кронский застрял в Бурятии, Кабздецкий снова в запое, ты, кроме названия, ничего придумать не можешь! Один Мнушкин силится что-то изобразить! Опять пишет какой-то пошлый бульварный роман, где действие происходит в XIX веке. Снова все исторические факты переврет, снова у него все герои – масоны, снова он привозит мне по главе в неделю да приговаривает: «Еще тепленькое, из-под пера!». Дурак! А я сижу целыми днями и переписываю его ересь! Потому что мне за это отвечать – и никому больше! Надоели вы мне все! – Она хотела, видно, трубку бросить, но передумала и, немного успокоившись, проговорила: – Итак, Марья Алексеевна, завтра я вас жду.

«Не в настроении», – подумала я о Любочке, надевая шубу.

Дзз... Дззззззззззззз...

Да что ж это такое! Как нарочно!

– Да! Але!

– Манечка, здравствуй, детка! Мы с тобой еще не разговаривали? – Это была Мисс Бесконечность.

– Нет, – буркнула я. – Мне некогда, говори, что надо, я убегаю!

– А мне ничего не надо! У меня все есть!

– Что у тебя есть-то?

– А что надо!

– А что надо-то?

– А чего есть!

– Мне некогда, я убегаю! Икки спасать!

– Событиев у людей! Событиев! – проговорила она не своим голосом. Опять где-то услышала и как попугай бездумно повторяет выученные ночью чужие фразы. Что-то знакомое: «Событиев у людей!» Вспомнила! Ну, конечно, бабушка вчера посмотрела фильм «Старый Новый год» и теперь сыпет из него вызубренными выражениями.