— Ему и статус не помог бы. Наэриль словно разум потерял — в таком был бешенстве. Даже мы не сумели бы его остановить. Счастье, что так вовремя появились лорд Эстебан, мастер Рагар и принц Севера Игинир.

Услышав последнее имя, Яррен почему-то поморщился:

— То есть этот позор еще и северянин видел!

— Безупречность Белогорья не пострадает от одной некрасивой стычки. Мы же живые существа, а не статуи. Наэриля быстренько отправили восвояси на Эльдере. По-моему, ласха едва не вывернуло от отвращения. А потом Рагару поручили судейство в соревновании, и Лэйрин тоже участвовал.

И я рассказал о том, как кронпринц равнинного королевства утер нос лучшим ученикам боевой школы горцев и как, по моим подозрениям, Рагар его сбил у самого финиша.

— Сколько интересного я пропустил! — с искренним сожалением подосадовал Яррен. — Но я понимаю, почему Рагар не допустил победы Лэйрина.

— А я — нет! Он его подло ударил в спину магией! Я уверен в этом.

— А ты представь, если бы Лэйрин выиграл. По условиям договора с Империей Игинир двоих лучших юношей берет в свиту для сопровождения принцессы. Кронпринц Гардарунта стал бы телохранителем собственной сестры? Смешно представить.

— Не стал бы, конечно. Принцу Игиниру бы объяснили.

— Игинир, может быть, и съест такое объяснение. Но ты плохо знаешь, что такое его отец, Северный император. Это такая сволочь, хуже, чем Наэриль. Узнав об обстоятельствах отбора, он следующим шагом предъявил бы претензии королю Роберту в нарушении договора. И как бы отреагировал свирепый рыжий бык? Принял бы за оскорбление короны. Кронпринц не может быть в свите другого кронпринца или собственной сестры ни мига! Это его обесчестит. Вот из-за таких пустяков и начинаются войны. У равнин с Севером и без того едва военный конфликт не вышел из-за пропажи Лэйрина пять лет назад, еле замяли. А тут — опять повод, и все из-за того же лица! — И Яррен совершенно неожиданно для меня расхохотался, хотя я не находил тут ничего веселого. — Ой, не могу! Вот Лэйрин отколол! Бедный учитель! Представляю, как парень обиделся на него за такую подставу.

Меня кольнуло, с какой непринужденностью Яррен говорит о Лэйрине, словно вы закадычные друзья, мой принц. Может, так и есть, вы же оба — ученики высшего мастера Рагара. И я сказал с неожиданной для самого себя злостью:

— То есть ты, Яррен, считаешь, что высшая цель абстрактного общего блага может оправдать совершенную подлость?

Глаза полукровки похолодели. Прутик, зажатый между его крепких пальцев, треснул, обломки полетели на угли.

— Ты неправильно ставишь вопрос, Дигеро, — слишком ровным тоном произнес он. — В политике нет понятия «подлость», но есть понятие «целесообразность». Я не считаю подлостью поступок моего наставника, даже если история с ударом в спину — не твой домысел, а произошла на самом деле.

Мне с этим парнем не о чем говорить, решил я, и минут пять мы молчали.

Полукровка уничтожал рыбу.

Я думал о том, что как некстати мне встретился Рагар и нагрузил поручением.

И о том, что четверка вейриэнов не случайно околачивалась в пещере синтов и уж вытащить из беды ученика своего высшего мастера они могли бы и без меня.

И о том, что Рагар никогда ничего не делает просто так. Зачем ему понадобилось, чтобы мы с его подопечным Ярреном встретились именно при таких обстоятельствах?

— Дигеро, я твой должник. — Полукровка вырвал меня из раздумий.

— Мы в расчете. Если бы не ты, синтка убила бы меня отравленной колючкой. Я не сразу понял, что у нее на уме.

— На уме? — фыркнул он. — Саэтхиль была безумна.

— Та древняя старуха и была Отраженная Саэтхиль? Странное прозвище.

— Вполне в духе синтов. Сумасшедший — это, по их поверьям, отражение человека, а не сам человек. И еще, скажу истины ради, Саэтхиль — не древняя старуха. Ей лет сорок всего было. И ее еще можно было вылечить, я ей предлагал, но… получилось, как всегда.

«Как всегда?» — отметил я про себя. Мне еще не приходилось убивать человека. Пусть даже отраженного. А вот Яррену это, похоже, не впервой. Убил человека, а ест с таким аппетитом, словно лишь комара прихлопнул. Моя неприязнь к полукровке только усилилась.

— Чем ты ее обезглавил? Оружие у арестантов отбирают. И на магию, говорят, запрет. Но ты полукровка, у тебя оставалась неподвластная запрету риэнов магия инсеев, так? С другой стороны, ты был обессилен еще в карцере, даже синты испугались ответственности за твою жизнь. Как ты все-таки сумел?

— Как? Кровью! — мрачно сказал он. — Собственной. Выждал момент, когда Саэтхиль подойдет поближе, и осколком разрезал себе вену. Сил оставалось как раз — сплести магией аркан и натянуть покрепче.

— Жидкий аркан? — удивился я. — Никогда не слышал, чтобы инсеи могли делать жидкость твердой и острой, как лезвие.

— Представляешь, я тоже не слышал, — заговорщическим шепотом заявил Яррен и, оценив мою вытянутую физиономию, усмехнулся. — В какой только бред не поверят люди, если скажешь, что это инсейская магия. Пошутил я, Дигеро. У меня под подошвой сапога была свернута маленькая «водяная змея». Тонкий, как волос, стальной аркан с готовым магическим заклятьем. Такой «змейкой» можно срезать небольшой дубок на расстоянии полусотни шагов.

Я начал понимать, почему в нашей школе Яррен так многих приводил в бешенство всего за пять минут. Невозможно понять, когда он серьезен, а когда тонко издевается над собеседником. Одно слово — инсей. Чужак.

— О таком оружии я слышал, но видеть его в действии не доводилось, — спокойно сказал я. — Впечатляет. И все же я не могу понять: почему ты не обратился к духам рода за помощью и защитой? Тебя же признали в доме Ирдари младшим лордом, защиту ты имеешь.

Полукровка посмотрел на меня с жалостью:

— Дигеро, ты издеваешься, шутишь в отместку или правда не знаешь?

— Знал бы — не спрашивал. — Мои щеки стали горячими, что тут же вызвало волну злости и досады на себя.

Бережно отложив ромашку, Яррен бросил опустевший лист кувшинки в костер и, вытянув перед моим носом загорелую мускулистую руку в черном браслете, постучал по украшению ногтем:

— Похоже, ты не в курсе, что это за штука? Такое железо надевают в тюрьме Совета кланов. Это заглушки. Самая дрянная дрянь, заговоренная всем Советом. Ощущения от них — не дай боги испытать. Словно в тебе непрерывно сверлят дырки и зверски насилуют в них. Заглушка блокирует родовую магию риэна, чтобы узник не мог обратиться к духам. Иначе, сам понимаешь, ни одного преступного мага в тюрьме не удержать — духи тут же вытащат родственничка на свободу.

— Среди риэнов нет преступников, — растерянно пробормотал я.

— Разумеется, — со всей серьезностью кивнул полукровка. — Я тоже считаю, что в Белых горах живут только святые. Кроме мерзавца Наэриля, конечно.