– Ну вот, – удовлетворенно хмыкнул Стойлохряков, – завтра им нечем махать будет. Но это только начало. У вас вся ночь впереди для того, чтобы придумать, каким образом нам этих гадов извести.

Валетов не считал себя дураком и, лежа в палатке, строил различные козни банде молодых людей и, что самое интересное, девок.

«Они, наверное, сейчас их там в темноте всех трахают, а я тут лежи, думай. Эх, служба».

Ночью особо много не увидишь, но, по приблизительным подсчетам, около Дубровки высадился десант человек в сто, и если задача военных заключалась в отработке взаимодействия, то целью этих граждан различных государств, в том числе и России, было, что называется, испортить праздник.

Планы на следующий день изменили – вместо беготни в противогазах назначили конкурс по вождению. Так как в распоряжении были только «шишиги», то Резинкин, прекрасно зная машину, сделал всех, заработав для русских первое место.

А в то время, пока он обливался потом за баранкой, объезжая на танковом полигоне хитро расставленные полковником Мартином фишки и вешки, Простаков с Валетовым сидели в кустах, наблюдая за жизнью «миротворческого» табора.

Полтора десятка кострищ были потушены. Все занимались тем, что из подручных средств создавали новые плакаты с призывами к местному населению помешать проведению учений, обратиться к собственному правительству, пожаловаться на произвол военных.

Леха почесывался, постукивал по морде рукой, убивая редких комаров, а Валетов с задумчивым видом сидел и поглядывал на разношерстную толпу, в которой было много молодых людей с длинными волосами – чего он очень не любил. Ну не нравятся ему мальчики с длинными волосиками.

Наконец Фрол вынес решение:

– Языка надо брать, узнать, чего хотят.

– Ты лучше вон туда глянь, – посоветовал Простаков, указывая на две красные палатки. Из них стали поочередно выходить люди, обвешанные фотоаппаратами и камерами.

– Журналисты, мать их! – прошептал Фрол. – Иностранные. Видишь, сколько техники? У наших столько нету.

– Да ну, – не поверил Простаков. – У наших тоже всего полно. Другое дело, что будет международный резонанс.

Валетов даже удивился:

– Где это ты слово такое услышал?

– По телевизору. От тех же журналистов, – гордо заявил Леха.

Девушка, одетая в белую футболочку с надписью: «Не дадим убивать природу!», сидела на корточках и малевала пальцем зеленую надпись по белой тряпке, по-видимому, старой простыне, которую выпросили в одном из домов в Дубровке.

Она успела написать: «Нет военным игра». Осталось только, видимо, вычертить букву «м», изредка опуская палец в баночку с гуашевой краской, когда почувствовала, что земля и подошвы ее кроссовок расстаются друг с другом. Как она сидела на корточках, так ее вверх и подняли, заткнули рот широченной ладонью и поволокли в кусты.

Леха тащил девчонку со всей быстротой, на какую только был способен. Валетов не скрывал собственного удовлетворения, когда Леха влетел в заросли вместе с добычей. Неловко приземлившись, он упал на колени, а затем накрыл ее всем телом, при этом разжал ладонь у рта, и девчонка закричала:

– Отвали, козел!

Тут же пришлось закрыть рот ей снова.

– Наша, – заулыбался Фрол, рукою стискивая грудь. Девчонка взвыла, и тут же Валетов отпустил. – Ладно, это я так, побаловался. Ну-ка переверни ее. – Фрол прищурился: – Будешь кричать, когда тебе рот откроют, я тебе больно сделаю.

Леха убрал ладонь.

– Вы кто такие?! – вытаращила она глаза.

– Ты что, в форме не разбираешься?

– Коза, – добавил Валетов.

– Мы, русские солдаты, тебя защищаем, а ты что делаешь?

– Овца, – снова вякнул рядовой.

– Вы всю уже природу изгадили, все реки засрали. Вас надо давно всех приструнить!

– Вон как заученно рассказывает, – поднял палец вверх Фрол. – Деточка, ты откуда родом?

– Ты сам-то на себя посмотри, мальчик.

Леха вступил в пререкания:

– Слушай, надо ее трахнуть, а то она чего-то разговорилась.

Девчонка повернула голову и поглядела карими глазами на мордатого Леху:

– Испугал ежа голой жопой!

Леха, глядя на каштановую коротенькую челку, даже как-то засмущался, не ожидая столь натурального замечания.

– Значит, можно вас это самое? – заулыбался Валетов, снова хватаясь за девичьи груди и тут же получая в ответ пощечину, которая свалила его на землю.

– Тихо вы, уроды, – забеспокоился Простаков, хватая девку в охапку и быстрыми-быстрыми перебежками от дерева к дереву скрываясь в чаще с целью вытащить захваченную дивчину к лейтенанту Мудрецкому, благоразумно оставшемуся в тылу под рябинкой.

Рассмотрев примерно восемнадцатилетнее стройное создание в уже не белой стараниями Простакова футболке и джинсах, лейтенант состряпал серьезное лицо, встал и, надвигая на затылок кепку, зло поглядел девчонке в глаза:

– Что, продалась империалистам?

На этот раз девушка испугалась на полном серьезе.

– Мы тут кровь проливаем, а ты подстилкой служишь волосатым англичанам, отрабатывающим деньги зарубежных спонсоров?!

– Да вы что? – дернулась девушка в жестких объятиях Простакова. – Я студентка, у нас миротворческая миссия.

– Трахаться любит, – сообщил ценную информацию из-за спины Простакова Валетов.

Девчонка запустила ладонь себе в промежность, протянула ее вверх к лобку, хлопнула по нему ладонью. Плюнув себе на руку, она свернула кукиш и сунула его в нос Валетову.

– Как же, трахнешь ты меня, жди. Кончай лапать, детина! – воскликнула пленница, развернулась и оттолкнула Простакова.

– Ладно-ладно, – согласился лейтенант, – отпусти ее и стой в сторонке.

– Чего вам от меня надо?

Мудрецкий поднялся, заложил руки за спину и, как большой начальник, стал выхаживать перед выкраденной из лагеря девушкой.

– Значит, продаемся на Запад целиком и полностью? Родину не хотим защищать? В то время как Россия испытывает экономические трудности, в политике бардак, еще и молодые граждане нашей страны вместо того, чтобы строить капитализм, поддерживают беспорядочные связи с иностранными подданными.

Поначалу девчонка смотрела на Мудрецкого, как на придурка, но по мере того, как он продолжал утюжить ее складной и обвиняющей речью, ей становилось не до смеха. Она глядела на лица стоящих рядом с ней солдат, но не видела в них ни капельки сочувствия.

А тем временем Мудрецкий перешел к рассказу о сложной внешнеполитической ситуации, сложившейся вокруг Родины.

– Да не преступница я! – воскликнула задержанная красотка и топнула ногой.