– Вот уж действительно история! – воскликнула Поллианна. Удивление на ее лице сменилось восторгом. – Это ведь самая настоящая игра в счастье! Ты в нее играешь, сам того не подозревая. Причем ты играешь мастерски, намного лучше меня самой! Боюсь, сама я выбыла бы из игры, если бы мне нечего было есть или я узнала бы, что никогда не смогу ходить.

Голос девочки дрожал от волнения.

– Игра? – наморщил лоб мальчик. – Какая игра? Я об этом ничего не знаю.

– Поллианна захлопала в ладоши.

– Я знаю, что ты не знаешь! Конечно, не знаешь. Именно это и прекрасно, и очень даже замечательно! Ты только слушай, и я расскажу тебе все-все про игру.

И она ему рассказала.

– Вот это да! – одобрительно вздохнул мальчик, когда она закончила. – Хорошее дело, ничего не скажешь!

– Но надо же такое: ты играешь в мою игру лучше всех, кого я встречала, лучше, чем я сама! А я даже не знаю ни твоего имени, ни вообще ничего о тебе! – восторженно воскликнула девочка. – Но я непременно хочу знать. Я хочу все-все знать.

– Пф-ф! Да ведь и знать-то особо нечего, – пожал плечами мальчик. – Посмотри-ка лучше: вон, бедный сэр Ланселот и все прочие ждут своего угощения.

– Ой, да, действительно! – вздохнула Поллианна, оглядываясь на окруживших их со всех сторон нетерпеливых маленьких обитателей парка.

Она небрежно развернула бумажный пакет и враз вытряхнула все его содержимое, позволив ветру разбросать угощение во все стороны.

– Это дело мы уладили, – удовлетворенно сказала Поллианна. – Теперь можем спокойно поговорить. Потому что мне нужно много всего о тебе узнать. Прежде всего, как тебя на самом деле зовут? Мне известно только «сэр Джеймс».

Мальчик улыбнулся.

– Нет, я не сэр Джеймс, но Джерри именно так меня всегда называет. А мамуля и все остальные называют меня Джеми.

– Джеми?!

У Поллианна даже перехватило дыхание, и в глазах ее вспыхнула горячая надежда, которую она, однако, постаралась сдержать.

– Но мамуля – это ведь значит… мама?

– Понятное дело.

У Поллианны разочарованно вытянулось лицо. Если у этого Джеми есть мама, он, конечно, никак не может быть тем самым Джеми Кентом, мать которого давно умерла. Но, несмотря ни на что, этот мальчик оставался чрезвычайно интересной личностью.

– Где же ты живешь? – расспрашивала его Поллианна. – В вашей семье есть еще кто-нибудь, кроме тебя, твоей мамы и Джерри? А ты здесь ежедневно бываешь? А где твоя Книга Радости? Можно будет ее посмотреть? Тебе врачи так и сказали, что ты никогда не сможешь ходить? А где, ты говоришь, вы раздобыли это кресло?

Мальчик засмеялся.

– Постой, постой! Как, ты хочешь, чтобы я сразу ответил на все твои вопросы? Пожалуй, я начну с последнего и стану двигаться в обратном порядке, если только не забуду, о чем ты спрашивала. Инвалидное кресло у меня появилось около года назад. Джерри знаком с одним из тех джентльменов, что пишут для газет. Тот написал обо мне… ну, что я никогда не смогу ходить и прочее… и о Книге Радости в том числе. Едва его заметку напечатали, как ко мне явилась целая группа людей – мужчин и женщин – и они притащили с собой это кресло. Они сказали, что прочитали обо мне, и что это кресло для меня, и пусть, мол, оно напоминает мне о них.

– Вот это да! Должно быть, ты здорово обрадовался!

– Еще бы! Я тогда целую страницу исписал в Книге Радости.

– Но неужели ты действительно никогда не сможешь снова ходить? – в глазах Поллианна стояли слезы.

– Похоже, что нет. Врачи сказали, не смогу.

– Обо мне вначале говорили то же самое. А потом меня отправили к доктору Эймсу. Я почти целый год пробыла у него в Санатории, и он сумел меня вылечить. Возможно, он смог бы и тебя поднять на ноги!

Мальчик покачал головой.

– Не смог бы… Понимаешь, я все равно не могу поехать к нему. Это стоило бы слишком дорого. Нужно просто смириться с тем, что я действительно никогда больше не смогу… не смогу ходить. Но ты об этом не думай!

Мальчик тряхнул головой, словно бы избавляясь от лишних мыслей.

– Я, по крайней мере, стараюсь просто не задумываться об этом. Знаешь, как бывает: начнешь думать о неприятном, и одно цепляется за другое…

– Да, да, ты прав… Напрасно я заговорила об этом! – извиняющимся тоном произнесла Поллианна. – Ты действительно смыслишь в игре побольше меня. Но ты продолжай. Ты ведь даже и половины не рассказал еще. Где ты живешь? У тебя нет других братьев или сестер кроме Джерри?

Выражение его лица вдруг переменилось, глаза засияли.

– Нет… В действительности, мы ведь с ним не родные братья. Он мне не родственник, как и мамуля. Но ты только подумай, как они ко мне относятся!

– Постой-ка, постой! – насторожились Поллианна. – Так твоя мамуля тебе не родная мать?

– Нет, и именно поэтому…

– И у тебя никогда не было матери? – взволнованно перебила его Поллианна?

– Матери своей я не помню, а отец умер шесть лет назад.

– А сколько тебе тогда было лет?

– Я точно не знаю. Я был еще совсем маленьким. Мамуля говорит, мне должно было быть около шести. Именно тогда они взяли меня к себе.

– Но твое имя Джеми?

Поллианна затаила дыхание.

– Ну да. Я ведь тебе говорил.

– А фамилия?

Поллианна ждала ответа со страхом и с нетерпением.

– Не знаю.

– Не знаешь?

– Ну, не помню. Я был еще слишком мал. Даже Мерфи не знают. Меня всегда называли просто Джеми.

Снова на лице Поллианны появилось выражение разочарования, но вдруг счастливая мысль озарила ее лицо надеждой.

– Во всяком случае, если ты не знаешь своей фамилии, ты не можешь знать, что твоя фамилия не Кент?

– Кент? – с недоумением переспросил мальчик.

– Да, – возбужденно начала Поллианна. – Понимаешь, один маленький мальчик, которого звали Джеми Кент, он…

Она неожиданно замолчала и закусила губу. Поллианна подумала, что не стоит заранее рассказывать мальчику о своих предположениях. Она должна убедиться в том, что он действительно тот самый некогда пропавший Джеми. Не стоит давать ему надежду, пока есть угроза, что надежда выльется в горькое разочарование. Она еще не забыла, как разочарован был Джимми Бин, когда она вынуждена была сказать ему, что дамы из Женского благотворительного общества не хотят забирать его к себе, а затем еще раз, когда мистер Пендлтон поначалу тоже от него отказался. Поллианна совсем не хотела вновь допустить ту же ошибку. Поэтому она изобразила полное равнодушие к этой чрезвычайно опасной теме и сказала:

– Впрочем, это не так важно… Расскажи лучше о себе. Мне жутко интересно!