Человек страдает, хочет от сорняков-обид избавиться, но… вдруг понимает, что на месте сорняков, если их вырвать, образуется пустота. Пустое место. И ему становится страшно. Вот люди и боятся этой пустоты. Если я сейчас обиду отброшу, с чем я останусь-то тогда?

– И что делать?

– Раз уж получилось, что мы позволили вырасти в себе этому сорняку, и раз уж в результате его уничтожения образовалась пустота, надо брать необходимые семена и засевать ими душу. Да, определенное время будет ощущаться пустота. Но потом семена – хорошие, добрые – дадут всходы. Потом появится плод, который заполнит это пустое поле…

А позволять сорняку расти дальше – бессмысленно. Пока ты от ненависти не избавился, что бы ты ни пытался делать: избавиться от боли или в чем-то себя найти, хорошего результата, скорее всего, не будет. И многие пережившие насилие, это знают.

Что же посеять вместо выкорчеванного сорняка? Семена эти известны: добрые дела, помощь другому человеку, молитва, милостыня. Все это те семена, которыми мы можем образовавшуюся пустоту засеять, получить здоровые всходы, а затем и плоды.

И нужно постоянно следить за своим полем. Потому что если постоянно здоровые семена вытаптывать и снова допускать сорнякам разрастаться, то ничего хорошего не вырастет.

– Но как можно не возненавидеть, если, например, речь идет о рукоприкладстве?

– Берите Евангелие, читайте, что было с Христом. Если бы сам Бог во плоти разозлился, то никому бы мало не показалось! А Серафим Саровский, которого избили, который ходил с палочкой? Он на кого сердился?

Дело все в том, что у Серафима Саровского все было засажено цветами любви. А нам только брось семя сорняка – и оно быстренько разрастается. Вот в чем разница между нами. Понимаете, у нас почва разная! У него сорняки не росли, а у нас растут, да еще как растут! Мы их пропалываем– а они все равно растут, растут… Это даже у тех, кто все же старается, работает над собой. А есть те, кто еще и культивируют свои сорняки – обиды. Там вообще все зарастает сплошным чертополохом.

Часто человек так привыкает ко всем обидам, к бардаку внутри, что уже не может отойти от источника насилия. Например, муж бьет жену. Вроде бы, надо уносить от него ноги, но она не бежит, она продолжает терпеть, выискивать какие-то аргументы «за», оправдания: он умрет, он погибнет, он на самом деле хороший, он исправится, да и дети без отца будут…

На самом деле причина в том, что обида их связывает, что она ему не может простить, она все надеется взять реванш, получить его признание и компенсацию за нанесенные ей обиды.

Я убежден, что люди, испытывающие постоянное физическое насилие, должны бежать от этих отношений. Но все равно надо простить того, кто нанес обиду. Не возвращаясь вновь к этим отношениям.

– Значит ли это, что жертва должна подавить свои эмоции?

– Ни в коем случае! Эмоции как сильное чувство должны быть отреагированы. Если хочется плакать, то обязательно надо плакать. Если хочется жалости, то ее надо получить, если есть агрессия, то надо отреагировать и ее. Но сделать это в максимально безопасной, экологичной форме. То есть не драться, не вымещать зло на других, не орать матом в присутствии детей, а, например, уйти в лес, где можно прокричаться, никого не пугая, побить подушку, разорвать фотографии с человеком, принесшим обиду, снять напряжение в занятиях спортом, в бассейне и т.п. Хороши будут любые средства, которые позволят отреагировать эмоции, но не нанесут вреда вам, вашей душе и окружающим.

И конечно, не стоит противопоставлять отреагирование эмоций и необходимость прощения. Это разные вещи.

– Если мы прощаем насильника, значит ли это, что мы должны отказаться от его юридического преследования?

– Не нужно смешивать необходимость прощения и освобождение от ответственности. Надо ли предъявлять юридические претензии к насильнику? Ответ здесь однозначный: конечно! Преступник должен быть наказан! И наказан строго. Но не нами, не нашей местью, а законом. Допустим, женщину изнасиловали, она в состоянии шока, испугалась, забеременела, получила психическую травму. Писать заявление на насильника не собирается. В результате насильник безнаказанно продолжает насиловать дальше других. Разве это правильно?

Можно и нужно изгнать ненависть из души, но для этого не обязательно забирать заявление из милиции. Есть система правосудия, и она функционирует, если к ней обратиться. И соответствующие органы пусть решают, что с ним делать за то, что он совершил. Это уже не будет местью.

Конечно, я понимаю, что в государстве не все хорошо с правоохранительной системой, с защитой потерпевших, с отношением к ним. Но я сейчас не могу сказать о том, как в каждом конкретном случае надо поступить, а говорю, что прощение не исключает юридического преследования насильника.

Просто факт: это было совершено, и есть закон, по которому обидчик должен ответить. Но сюда не должна лезть обида. Пусть суд судит обидчика, он на то и суд, но не жертва судит человека за страдания, которое ей нанес насильник, потому что мнение жертвы о степени вины насильника субъективно. Пусть суд судит. А мы должны помнить: «Не судите, и не судимы будете» – такова заповедь. И душа жертвы будет чистой, без обид – а это главное.

– А если компетентные органы его не осудят, по закону либо за взятку? А единственная возможность заставить понести наказание – отомстить внесудебными способами…

– Это называется самосуд. Вот это уже опасно. Для самого человека и его души. Почему? Давайте разберемся. Предположим, мы устраиваем самосуд. Чего мы добьемся? Тот, кого мы накажем, станет лучше? Нет. Он что-нибудь поймет? Нет, напротив, он найдет себе оправдание. А наша жизнь изменится в лучшую сторону? Опять нет. Мы измажемся в этой мести как в нечистотах, а успокоения это не принесет. Ведь насытиться местью невозможно.

– Встречались в вашей практике случаи, когда люди отомстили и успокоились: дескать, теперь все хорошо, я всех наказал? Как им после этого жилось?

– Если человек из роли пострадавшего добровольно перешел в роль обидчика, у него совершенно меняется отношение к себе. Его начинает мучить совесть.

В качестве примера приведу случай, о котором все мы слышали. Потерявший в авиакатастрофе семью человек убил авиадиспетчера, которого он обвинял в случившемся. Но ведь этим убийством он разрушил самого себя. Он не изменил ситуацию. Он убил, по его мнению, виновного в катастрофе, но ни жена его, ни сын не воскресли. Только погиб еще один человек. И теперь уже трудно понять, кто из них жертва, а кто убийца.

Ненависть, умноженная на ненависть, дает ненависть в кубе. Возникает еще проблема: часто жертва хочет, чтобы насильник почувствовал то же самое, что довелось испытать ей. Чтобы он, что называется, на своей шкуре испытал, что натворил. Хорошо, допустим, все поменялось: вы – насильник, он – жертва. Теперь он мучением своим искупает грех, который он совершил по отношению к жертве ранее. А жертва, заставляя страдать насильника, берет его грех на себя. Стало быть, теперь уже вас Бог осудит, а его, получается, помилует. Потому что вы собственными руками ему помогли избавиться от греха.