Перед ним на столе лежало нечто вроде альбома для набросков.

— Грейс, нам надо поговорить, — вымолвил он, пристально глядя на меня.

Спустя пять минут.

Эйприл извинилась и под каким-то надуманным предлогом покинула нас. Я сразу догадалась, куда она направилась.

— Кто сейчас с Джудом? — спросила я.

— Я послал туда Райана и Зака.

— Он в курсе?

— Он знает, что произошло какое-то несчастье, но лишь в общих чертах.

Я с облегчением вздохнула, но вновь встревожилась.

— Нужно рассказать ему. Но в присутствии Райана и Зака, на тот случай… Неясно, как он отреагирует.

Поделиться новостью с братом следовало именно мне. Но если ему все безразлично? Я же просто этого не вынесу.

Кроме того, у меня есть более важные дела, подумала я, хлопая себя по кармашку с амулетом.

Гэбриел поманил меня к столу. В руке он сжимал угольный карандаш, и у него даже побелели костяшки пальцев. Мне хотелось сбежать куда-нибудь подальше и сконцентрировать свою энергию на решении очень сложной задачи. Необходимо использовать лунный камень, чтобы вернуть Дэниелу человеческий облик! Однако, посмотрев на мрачное лицо Гэбриела, я поняла — речь пойдет о чем-то серьезном. Поэтому я промолчала, придвинула стул и села рядом с Гэбриелом.

— Первым делом хочу извиниться, — начал он. — Я должен был обратиться к прихожанам. Я, как-никак, младший пастор, подчиняющийся твоему отцу. Но, учитывая обстоятельства, я передал тебе бразды правления.

И Гэбриел указал на повязку, которая закрывала его свежий шрам на щеке, и на синяки, украшавшие его скулу. Я не видела его всего пару часов, а синяки ни капли не побледнели. Когда же они полностью исчезнут? — удивилась я.

— Просить прощения надо мне. Я ужасно хотела помочь папе, но не подготовилась.

— Не вини себя, Грейс. Я не догадывался, как много гнева ты накопила в себе. Ты помнишь историю о безжалостном слуге?

Я была не в настроении слушать библейские притчи, но догадывалась, к чему клонит Гэбриел, и кивнула.

— Некий милосердный царь простил своему слуге огромный долг. А слуга, в свою очередь, пришел к своему земляку за меньшим долгом. Обнаружив, что тот не может заплатить, он разозлился и бросил его в темницу. Когда царь узнал об этом, он разгневался на слугу за проявленную жестокость и приказал посадить его в тюрьму.

— Я сомневаюсь, что это имеет какое-то отношение к сегодняшним событиям, — раздраженно буркнула я.

— Грейс, я почувствовал твою ярость, когда мы с тобой были в больнице. Гнев бурлит внутри тебя, и он съест тебя живьем, если ты не одолеешь его. Он обладает такой же силой, как любовь. Именно его ты пропустила через себя, а не позитивную энергию. Вот почему все так и случилось. Ты открыла мои раны. Я надеюсь, что большая часть удара пришлась на меня, а не на твоего отца.

Я вспыхнула. Теперь ясно, отчего в палате завопили мониторы!

— Значит, мои эмоции могут причинить физический вред окружающим? — спросила и стиснула руки, будто они превратились в опасное оружие.

— Не столько другим, сколько себе самой. Волк внутри тебя питается твоим негативом. Конечно, ты можешь противостоять внешней агрессии — ты доказала это на складе. Но нападки демона гораздо изощреннее, — объяснил Гэбриел и поправил повязку на лице. Очевидно, он не привык к ней, и она ему мешала. — Грейс, скажи мне, не таясь, на кого ты злишься?

— Не знаю. Ни на кого.

Я соврала. «Они все подвели тебя, а теперь он смеет читать тебе лекцию!» Я сконцентрировалась на лунном камне в надежде, что он поможет мне успокоиться.

— Я злюсь на отца за то, что он не пустил меня на склад. И на Толбота — он не уберег папу, и еще он просто лживый мер… — я не договорила.

— Но твоя ярость гораздо глубже. И она возникла не сегодня. — Гэбриел сделал глубокий вдох. — Как насчет Дэниела?

— Нет.

— Уверена? Было бы легко обвинить только его.

— Но он же пожертвовал всем ради меня. Оттуда должен был выбраться именно он. Я заставила его дать мне слово. Он пообещал, что сбежит со склада, если появится такая возможность. Однако вместо этого он попытался спасти меня.

А все лежало практически на поверхности. Гэбриелу достаточно было поскрести, и мои чувства хлынули наружу, как кровь из раны. Я действительно злилась на Дэниела. Ведь его нет со мной рядом. Он оставил меня в одиночестве. Его не было в больнице. Он не обнял меня, не заверил в том, что папа выздоровеет. Но, конечно же, мой гнев был иррациональным.

«Твой отец не пошел бы на склад, если бы Дэниел был здесь».

Черт.

Я знала, что это сказал волк. Тем не менее его ворчание извлекло на свет кое-что, глубоко запрятанное в моем подсознании. Как получается, что мне в голову влетают настолько жуткие мысли? Мои глаза сразу наполнились слезами.

— Почему я разозлилась на него? Это неправильно…

— Из-за того, что, там, в логове Калеба ваши планы изменились в последнюю минуту.

— Но он нарушил обещание! Ради моего спасения он спрыгнул с балкона и был превращен в белого волка.

— Верно.

— Неужели я такая отвратительная?

— Ты просто человек. — Гэбриел положил руку мне на плечо. — Но ты, Грейс, должна учитывать, что ты и Дэниел сильно связаны. Ты чувствуешь то же, что и он. Ты знаешь, что ему необходим лунный камень. Ведь постепенно он отдаляется. Но, возможно, твой гнев и заставляет его уходить прочь.

Гэбриел мог бы с тем же успехом молча всадить мне нож в сердце.

— Ты так считаешь?

— Я лишь думаю, что тебе надо постараться простить его, пока еще не поздно. И — всех остальных, пока ты не оказалась один на один с волком, сидящим внутри тебя. Прости Дэниела. Отца. Мать. Брата… — Я отвела взгляд. — Бога.

— Бога? — изумилась я.

— Грейс, только что ты сама сказала, что Дэниел «был превращен в белого волка». Как будто ты винишь некую внешнюю высшую силу. Самого Бога.

Я промолчала.

— Дитя мое, — мягко продолжал Гэбриел тоном священника. — Когда ты преодолевала испытания, ты молила Господа о том, чтобы он направил тебя?

Я захлопала глазами. Вопрос Гэбриела застал моего внутреннего волка врасплох. Я замотала головой.

— Нет, — честно призналась я.

— Не забывай, кто ты такая, Грейс Дивайн. Твой отец — пастор, а сейчас ты беседуешь со старым, восьмисотлетним монахом. Но обращаться тебе следует к Нему. — Гэбриел указал вверх, на небеса.

— Но я не могу… Что, если я… боюсь?

Гэбриел склонил голову набок. В его глазах зажглось любопытство.