4) О результатах сообщать в НКВД СССР».[87]

Очень интересный документ! «Проводящих контрреволюционную работу» — арестовать; «сомнительный и подозрительный элемент» — проверить. Всё чётко, всё конкретно — ничего лишнего и никаких перегибов. Любая нормальная спецслужба работала бы точно так же.

Но вот ещё какой важный для нас момент… Знал ли Алексей Ботян о существовании подобных подпольных организаций? Спрашивать его об этом бесполезно: разведчик умеет не только хранить тайны, но и забывать ненужное. Вполне возможно, что к бывшему капралу, человеку, которого товарищи уважали и любили, с кем вместе им довелось повоевать, предпринимались, что называется, «подходы» — то есть приходили недавние сослуживцы, могли с ним о чём-то разговаривать, что-то ему рассказывать, делать какие-то предложения. Причём довольно откровенно: понятие воинской чести и армейского братства для людей служивых значит очень много, а потому боязни, что товарищ донесёт, просто не было. В худшем случае он может сказать: «Ребята, я вас не видел, вы меня не знаете!» — и распрощается навсегда. Но в райотдел НКВД с информацией точно не пойдёт, хотя знает, что рискует головой, если о подобном визите к нему станет откуда-нибудь известно «компетентным органам»…

Было так или не было, но в том Алексей Николаевич никогда не признается. Не его это тайна! Не важно, что кости людей, ему доверившихся, давным-давно покоятся в какой-то близкой или далёкой земле.

Всё-таки предположим, что подобные контакты были, но разговор не получился, и бывшие сослуживцы навсегда ушли от него в ночную темноту. А наш герой спокойно продолжал свою учёбу на учительских курсах.

Учиться оставалось недолго: уже в августе Ботян окончил курсы и был назначен заведующим начальной школой (тогда нынешняя директорская должность называлась именно так) в село Ровковичи Воложинского района. И тут время его жизни буквально пустилось в карьер, настолько захватила и увлекла Ботяна новая работа.

«Не успел я приехать начальником в школу, как мне говорят — сдать школу и отправляться в Минск», — вспоминает Алексей Николаевич.

Но всё произошло совсем не так, ибо заведующим начальной школой Ботян стал в сентябре 1940-го, а сдал её только в мае 1941 года. То есть он отработал в школе полный учебный год, мгновенно, как видим, пролетевший. Кстати, отметим, с каким уважением относились в Советском Союзе к вопросам образования. Ведь директора школы не «сорвали» с места посреди учебного года — понятно, что в подобном случае ему пришлось бы искать срочную замену и перекраивать учебные планы, — притом что такая могущественная организация, как НКВД, вполне могла бы это сделать, не беспокоясь о последствиях.

Нет сомнения, Алексей Николаевич был бы прекрасным учителем, он мог бы стать и известным организатором народного образования, и знаменитым учёным, да только судьба в лице «компетентных органов» распорядилась иначе. Как мы уже сказали, в конце учебного года Ботян был вызван в Минск. Наверное, дети, его маленькие ученики, были этим очень расстроены и провожали своего директора со слезами: он ведь был такой весёлый, компанейский, спортивный, «заводной», для всех совершенно доступный — ничего «начальственного», и все они его за этот год очень полюбили и совсем не хотели его отпускать.

…Кто бы тогда мог подумать, что многим, очевидно даже — большинству из этих малышей оставалось жить на белом свете совсем недолго: то был май 1941 года, а уже в августе вся территория республики будет оккупирована немецко-фашистскими войсками.

В Минске Алексей получил предписание: прибыть в Москву, на учёбу в Высшую школу НКГБ СССР.[88]Явиться следовало немедленно, так что не успел ещё закончиться месяц май — и соответственно, в школе ещё не прозвенел последний звонок, а Алексей уже сам сидел за «партой» в «школе без вывески», располагавшейся в те времена в Кисельном переулке, неподалёку от площади и улицы, носивших имя основателя ВЧК Феликса Дзержинского,[89]поляка из родной Ботяну Виленской губернии. Земляка, в общем.

Причём поначалу слушателям пришлось усиленно заниматься именно «школьными» предметами: им преподавали русский язык, историю России, точнее — историю СССР, ну и историю уже, так сказать, «для взрослых» — историю ВКП(б), партии большевиков. Это делалось не для проформы и совсем не в соответствии с некими «образовательными стандартами», столь модными сегодня. Просто большинство слушателей приехали в Москву из вновь присоединённых к Советскому Союзу территорий: с Западной Украины и Западной Белоруссии, из прибалтийских республик и Молдавии. Для работы в территориальных органах необходимо было набирать и готовить кадры, знакомые с местной и национальной спецификой; ну а если насчёт кого-то у начальства были иные планы — к примеру подготовка к службе во внешней разведке, то об этом самих слушателей пока ещё не информировали. (Поэтому когда сегодня пишут, что Алексея Николаевича сразу же послали учиться «на разведчика», это не так.) Все поступившие, в том числе, разумеется, и Ботян, направлялись на учёбу от имени своих райкомов партии. Обучение должно было проводиться по сокращённой программе: оперативные сотрудники были необходимы на местах как воздух, да и о том, что приближается война, говорили в открытую, к ней в органах государственной безопасности готовились всерьёз.

Поэтому довольно быстро слушателей начали знакомить с «агентурной грамотой»: обучали, как подобрать нужный «объект» для разработки, как подходить к людям, как с ними знакомиться, вызывать их доверие, как узнать, что это за человек на самом деле. В общем, они начали получать оперативную подготовку… Однако занятия в школе закончились гораздо раньше, нежели это предполагалось учебными планами.

«22 июня началась Великая Отечественная война, и в этот же день у нас в школе, как, наверное, во всех воинских частях, военно-учебных заведениях и учреждениях, состоялся митинг, — рассказывает Алексей Николаевич. — Конечно, все сразу же попросились на фронт, и, разумеется, в ответ нам было сказано: «Подождите, ваше время придёт!».

Так, наверное, отвечали всем и везде. Это уже потом, несколько месяцев спустя, на фронт будут безжалостно бросать курсантов военных училищ — почти готовых командиров, чтобы они умирали в качестве рядовых, но остановили, задержали врага на последних возможных рубежах. А сейчас, в первые дни войны, отправлять на передовую чуть-чуть обученных, но хорошо проверенных и отобранных оперативных сотрудников НКВД было ещё слишком большой роскошью. К сожалению, пройдёт совсем немного времени, и некоторые даже опытные сотрудники областных управлений и районных отделов, офицеры внутренних дел и госбезопасности, уходящие с оккупированных территорий, окажутся в дивизиях НКВД на положении рядовых. Никто не проводил таких крамольных параллелей, но это было очень похоже на офицерские полки белой армии, в которых в солдатском строю шли поручики и штабс-капитаны, а ротами нередко командовали полковники и генералы. Такая же судьба ожидала и слушателей Высшей школы НКГБ, но этого пока ещё никто не знал и даже не мог себе предположить…