— Я имею в виду, что мы учителя, детектив Гриви. Преподаватели. Иконы. Когда я только устроилась в Олбрайт, у нас был кодекс, которому мы обязаны были следовать. Сегодня учителям нравится быть со школьниками друзьями. А это весьма незрело. — На этих словах миссис Каспин покачала головой. — И последствия могут быть губительными.

— Из-за чего мы вообще могли ссориться? — Голос Маквитера стал тише под светом флуоресцентных ламп. — Из-за чего я чисто теоретически мог поругаться с Тоддом Майером?

Гриви немного заерзала, но продолжала смотреть на Маквитера уверенным ледяным взглядом:

— Может, у вас с ним были отношения, которые вышли за рамки нормальных отношений между учителем и учеником? Может, эти отношения зашли дальше, чем вы рассчитывали? И вы поругались…

Маквитер ткнул указательным пальцем в стол. В голосе его чувствовалось раздражение:

— То, что вы сейчас говорите, отвратительно. По меньшей мере это чистая гомофобия — считать, что если Тодд был геем и я тоже гей, то у меня обязательно были к нему какие-то чувства. Что у меня могли быть отношения с семнадцатилетним мальчиком! Это омерзительно.

— Мистер Маквитер, — сказал Дэниелс тихим голосом. — Мы задаем эти вопросы только потому, что хотим узнать…

— Я был его учителем, — взорвался Маквитер. — Я помогал ему как учитель. Я был…

— У нас есть свидетель, — встряла Гриви, всем своим видом пытаясь выразить сочувствие, — и этот свидетель предположил, что у вас с Тоддом был конфликт. За неделю до его смерти вы с ним ругались в коридоре. Если бы вы помогли нам прояснить, что это было, нам проще было бы докопаться до того, что произошло той ночью. У нас есть несколько зацепок, мистер Маквитер, которые нам обязательно надо проверить. Ничего иного.

— Той ссоры не было, — сказал Маквитер. — Тот, кто рассказал вам о ней, лжет.

Целую минуту все сидели молча. И Тодд тоже. Хотя он мог многое рассказать, но это было нереально, потому что он был мертв.

— Это дискриминация, — наконец сказал Маквитер, откидываясь в кресле. — Если у вас больше нет дурацких вопросов, я бы предпочел уйти.

Гриви встала, и они с Дэниелсом вышли из комнаты.

Маквитер положил ладони на стол и долгое время молча смотрел на свои руки. Его ладони будто пылали. Он закрыл глаза.

— Тодд, — обратился он к пустой комнате. Призрак Тодда чувствовал каждое слово. Это было очень странное ощущение, как будто по его душе провели ватным шариком. — Тодд…

«Всё в порядке».

Когда Тодд учился в десятом классе, Маквитер начал швыряться ручками. Он кидал их на пол с такой силой, что на них иногда трескались колпачки. Так он пытался отучить школьников ронять вещи на его уроках. Многие ученики здорово перепугались, когда он сделал это в первый раз, рассказывал он Тодду.

— Я знаю, каково это, притворяться, носить маску, — поделился он. — Иногда я рычу перед классом, точно бешеная собака, а ученики думают, что я сошел с ума, и поливают меня за спиной дерьмом. Так что я понимаю тебя, Тодд.

Маквитеру всегда было важно знать, что Тодд понимает то, что он его понимает. Поначалу Тодду это казалось бессмысленным. Ну понимает его Маквитер, а дальше-то что?

Марк как-то сказал Тодду, что большинство учеников боятся Маквитера.

— Но ты же не боишься его, правда? — спросил тогда Марк. — В смысле, вы же, типа, друзья. Так?

Тодд в ответ густо покраснел. Друзья? Марк думал, что они с Маквитером друзья? А что еще Марк думал?

Тодд догадывался.

— Мы с ним не друзья, — ответил он. Тодд не знал, что еще сказать, чтобы дать понять Марку, что все, что он себе напридумывал, не имеет ничего общего с реальностью. Он просто закатил глаза.

В последний раз Тодд встречался с Маквитером у него дома. Там их никто не мог увидеть и никакой миссис Каспин рядом не было даже в помине. Маквитер сидел в кресле. На нем были домашние тапочки, вытянутый синий свитер и поношенные вельветовые брюки. Маквитер смотрел на Тодда, а тот по-прежнему стоял в дверях, боясь войти.

Не Маквитера боялся, а просто… боялся. А может, это был не страх, а какое-то другое ужасное чувство, похожее на страх.

Маквитер тогда не кричал, он говорил с Тоддом спокойным голосом, что пугало Тодда еще сильнее:

— Пожалуйста, расскажи, что произошло. Обещаю, я не буду злиться, просто, Тодд, мне нужно знать.

Тодд стоял и разглядывал свои варежки.

— Пожалуйста, прошу, я не буду расстраиваться, — повторил Маквитер, — я просто не понимаю.

Может, Маквитер опасался, что имеет дело не с одним Тоддом, а с двумя.

Может, их и было двое.

Может, всегда, когда впускаешь кого-то в свою жизнь, ты впускаешь этих двоих. Потому-то люди так опасны, ведь в каждом есть две личины.

Гриви и Дэниелс вернулись в комнату для допроса, чтобы сказать Маквитеру, что он свободен.

Когда в коридоре за ними захлопнулась тяжелая железная дверь, Дэниелс сунул руки в карманы и произнес:

— Даже не знаю.

Гриви сжала пачку сигарет, лежавшую у нее в кармане.

— Мне он показался дерганым.

Она дотронулась пальцем до своих губ.

— Он назвал Тодда обманщиком. Может, он имел в виду, что Тодд обманывает его… как партнера?

Дэниелс нахмурился:

— Но если мы говорим о школе, то дело может быть и в отметках.

Гриви кивнула.

— Самое время позвонить Споту.

Джорджия. Пакет с деньгами

Прямо сейчас в моем шкафчике лежат:

• Спортивная форма. Нестираная.

• 1 пара беговых кроссовок. Попахивает.

• 2 почти пустых пакета с попкорном.

• 1 ланч, собранный мамой. В нем остатки пиццы и странные цукаты, завернутые в лепешку из пчелиного воска.

• 1 пакет с деньгами.

Я пропустила физкультуру и направилась в свое тайное место, где обычно ото всех пряталась, — в бывшую будку с разного рода аппаратурой в одной из аудиторий, которой уже никто не пользовался по назначению, потому что школа давно перешла на беспроводное оборудование.

Я думала.

Когда мама застукала меня вчера в комнате Марка, я схватила пакет, подняла грязные вещи Марка с пола и бросилась прочь из комнаты, едва не облив ее вином из бокала.

— Ты что делаешь? — удивилась она.

— Стирка! — крикнула я через плечо и побежала вниз по лестнице, держа в руках корзину с вещами Марка, а еще пакет с его деньгами.

Потом я долго стояла в прачечной и пыталась все обдумать, но мама с Деброй устроили наверху по-настоящему хардкорную какофонию, поэтому думать не получалось. А потом пришел папа, поэтому я совсем запаниковала и сунула пакет с деньгами в свою школьную сумку,